Тирсо де Молина - Благочестивая Марта

Усталый вол, надеясь сбросить гнет,
Ждет, чтоб сошла вечерняя прохлада.
Кто ранен на смерть — в чудо верит тот,
И для него в надежде есть отрада.
Как ни бушует грозных волн громада —
Корабль в надежде видит свой оплот;
И потому страшит нас бездна ада,
Что лишь в аду надежда не живет.
Для смертных всех дан свет надежды роком:
Ждет неудачник в будущем удач,
На бoльшее надеется богач…
Лишь я одна в раздумьи одиноком,
В отчаяньи гляжу на божий свет:
На луч надежды — мне надежды нет.

На луч надежды — мне надежды нет.
Увы! Мое отчаянье безбрежно:
Мой бедный брат убит во цвете лет,
Убийца ж тот — кого люблю я нежно.
Надежде я должна сказать прости:
Могила мертвых не отдаст из плена…
В разлуке ж слишком частый гость — измена:
Любовь разлуку — может ли снести.
И все же я люблю убийцу брата,
И гнев к нему душой не овладел.
Любовь дает лишь горе мне в удел…
Два мертвеца. Могилой счастье взято…
Разлука — смерть… Он умер для меня,
И плачу я, живого хороня.

О чем твой плач? Что вызывает
Отчаянья такой порыв?
Так громко плачешь ты, забыв
Что уши и у стен бывают.

А ты в чем шлешь упрек судьбе?
Ведь жалобам твоим внимая,
Сестрица, плакать начала я
Из подражания тебе.

Иль нет причин мне плакать? Или
Не тяжела моя утрата?
Ведь у меня убили брата…
С ним счастье все мое убили.

А я-то, что ж, — другого роду?
Иль мы с тобою не родня.
Так не сердись же на меня,
Что я даю слезам свободу.
О мертвом плачу безутешно, —
Кто был при жизни мной любим.

Брось! Слезы поводом таким
Ты прикрываешь безуспешно.
Понятно мне, что означали
Потоки слез. Э, перестань!
Не мертвецу несешь их в дань —
Надежда есть в твоей печали.
И для меня понятней слoва
Немые слезы без конца;
Трезвонишь ты для мертвеца,
А благовестишь за живого.
О ком ты плачешь — я-то знаю.

Да, вора в каждом видит вор…
И чудом я не называю,
Что ты воображаешь вздор.
Ты здесь сама скорей виновна…

Ужель я так кажусь глупа?
Оставь, сестра. Я не слепа.
Одно мне ясно безусловно:
Ты в дон Фелипе влюблена.
Мы, женщины, всё видим сразу,
Что не видать мужскому глазу:
Читаем в душах мы до дна.
На свет явилась после Ева,
Адам был раньше сотворен, —
Однако же, она — не он —
Нашла тот плод запретный с древа,
Что дорого так стоит людям.
К чему ж подобная игра?
Оставь увертки ты, сестра.
Хитрить мы долее не будем,
Я женщина — и вот причина,
Что вижу все… и очень ясно
И очень много.

Вот прекрасно!
Так я, по-твоему, мужчина?
Иль слепотой поражена?
Ты — рысь, я — крот с тобой в сравненьи.
Но ведь умеешь, без сомненья,
Читать в сердцах ты не одна.
Ты правды от меня не спрячешь,
Я разбираюсь в смысле скрытом:
И ты совсем не об убитом,
А об убийце горько плачешь.

Итак, по-твоему — любила
Я дон Фелипе?

Вот вопрос!
Любила? Упаси Христос!
Ты ненависть к нему таила:
Он был тебе врагом всегда…
Не хуже вишен для дрозда.
Любить… Кто ж станет по охоте
Такую женщину любить?
Ты — и любить? Не может быть:
Ты ж не из крови, не из плоти.

И было б для меня позором
Любовь почувствовать к тому,
Кого ты любишь.

Почему?

Ничтожен человек, которым
Такая б увлекаться стала…
А если даже нет — любой,
Раз только избран он тобой,
Теряет цену.

Так. Не мало
Нашлось причин!

А в заключенье:
И я б понизилась в цене.
Когда б избранник твой — ко мне
Почувствовал души влеченье.
Меня тогда сочли бы тоже
(Как твой и друг найдет любой),
Как ты, холодной и пустой,
И, словом, на тебя похожей.

Так, так! Я — холоднее льда,
А ты — роскошный летний зной,
И красотою неземной
Мужчин ты губишь навсегда!
Ты — солнце в прелести своей!
И ты во всем ему подобна:
Не даром людям неудобно
Глядеть на алый блеск лучей.
Никто — пугаясь слепоты —
На солнце ведь смотреть не станет.
Так на тебя никто не взглянет,
Иль ослепишь безумца ты.
Но странно: жжет и удивляет
Весь мир такая красота…
На все лады и все уста
Тебя как солнце восхваляют, —
Однако с красотой своею
Ты — все одна. А несмотря,
Что я ни солнце, ни заря,
Не ослепляю и не грею, —
Но «мудрость» мне твоя смешна.
Пусть я подобна зимней стуже,
Пусть я тебя гораздо хуже,
Не так красива и умна, —
Толпа поклонников за мною, —
Что красоте твоей не в честь, —
Спешат мой холод предпочесть
Сестры губительному зною.

Ну, да… Любовники из тех
Кудрявых, плюшевых созданий,
Что надевают для свиданий
(Все от тебя) на тело мех.
Ну, что ж, конечно, иногда
Свет изменяет вкус и моду:
И летом покупают воду
И очень ценят свежесть льда.
Вот верно почему, сестрица,
Тебя Фелипе полюбил:
Чтоб снегом умерять свой пыл —
Он поспешил в тебя влюбиться.

Когда б любила я его…

Так ты его не любишь?

Чтo ты! Нет у меня к тому охоты:
Убийца брата моего.
Я лишь хочу развязки скорой:
Пускай закон накажет строго
Его вину — и тем немного
Смягчит ту скорбь, конца которой
Я не предвижу никогда.