Йосеф Бар-Йосеф - Трудные люди

Рахель. Может быть… Посмотрим.

Короткое молчание.

Саймон (пытаясь сдержать раздражение) . Хорошо! Хо… Хо… Хорошо! С меня достаточно. (Встает, надевает пальто.) Принимай его сама. Вы поладите. Прекрасно поладите. Я свое дело сделал. Он в любую минуту может явиться. (Выходит.)

Рахель как будто пытается удержать его, потом отворачивается, подходит к зеркалу. Поправляет прическу. Звонок в дверь. Она застывает в растерянности с зеркальцем в руках. Снова звонок. Рахель открывает, в дверях стоит Саймон.

Саймон. Ага, прекрасно! Ты прихорашиваешься. Это замечательно. Я забыл главное: ему сорок один год. Тебе тоже сорок один год и не месяцем больше, ясно? Он дважды интересовался твоим возрастом. Это показалось ему слишком роскошным — такая юная невеста, всего сорок один год! Плюс дорога за мой счет! Надеюсь, он больше не станет об этом спрашивать, во всяком случае, тебя. Он весь мир подозревает в жульничестве. В конце концов, это может выглядеть обидным для нас. Потом как-нибудь обойдется. Рожать ты сможешь и в пятьдесят. О, Боже, что за мир! (Выходит.)

Рахель убирает со стола пустые чашки. Звонок в дверь. Она открывает, входит Бени.

Рахель. Господин Альтер! О, заходите, пожалуйста… Брата нет дома. Я надеюсь, вы… Вы знаете, как он… Но на самом деле он… Заходите. Хотите чаю?

Бени (топчется в дверях в сильном смущении и неодолимом душевном волнении) . Я только объяснить… Ваши туфли, которые я вернул… Это не против вас! Наоборот! Я даже сейчас готов починить… Но невозможно! После того, что я слышал… Не могу… Я покривил бы душой! Вы не виноваты. Я… Я не хороший! Я полн желчи. Я… (Исчезает.)

Рахель стоит с минуту молча, потом выглядывает за дверь, словно собирается сказать что-то ему вслед, и видит Лейзера. Она в испуге захлопывает дверь. Звонок. Рахель открывает. На пороге стоит Элиээер Вайнгартен, Лейзер, в промокшем насквозь пальто.

Лейзер (произносит громко, едва ли не вызывающе) . Здравствуйте!

Рахель. Здравствуйте. Заходите, пожалуйста.

Лейзер. Вы должны прежде узнать, кто я. (Протягивает ей руку.) Элиэзер Вайнгартен!

Рахель (пожимая ему руку) . Рахель.

Лейзер (не выпуская ее руки из своей) . Очень приятно!

Рахель. Мне тоже. (Пытается освободить свою руку.) Очень приятно. Заходите, пожалуйста.

Лейзер. Я должен сперва снять пальто, не так ли?

Рахель. О, конечно! Извините. Вы насквозь промокли.

Лейзер. Это пальто промокло. (Принимается стягивать пальто и вдруг вспоминает.) Извините, у меня есть тут для вас… (Вытаскивает коробку конфет и протягивает Рахели.) Это подарок. Женщины любят шоколад.

Рахель (принимая от него коробку) . Спасибо. (Кладет коробку на комод.)

Лейзер. Где повесить пальто?

Рахель. Да, конечно. Извините. Дайте мне.

Лейзер. Вам это будет тяжело. В нем наверно пуд весу. Мой отец купил его, когда жил в Соединенных Штатах Америки. В Нью-Йорке. Летом там страшная жара, а зимой — холод и мороз.

Рахель (указывая ему на вешалку) . Сюда, пожалуйста.

Лейзер (вешает пальто) . Где вы хотите, чтобы я сел?

Рахель. Конечно. (Усмехается.) Извините. Здесь. Возле стола. Простите меня.

Лейзер (садится) . Вы слишком много извиняетесь.

Рахель. Что? Я не знаю… Я делаю слишком много ошибок.

Лейзер (смотрит на нее и говорит громко) . Это некрасиво, что я сижу, а вы стоите.

Рахель. Конечно. (Помолчав.) Я сама не своя… (Садится.)

Лейзер (спохватывается) . А где шоколад?

Рахель. Простите?

Лейзер. Я принес вам шоколад.

Рахель. Ах, да! Он тут, на комоде.

Лейзер. Если вы позволите, я бы попросил, чтобы вы поставили его на стол. Я знаю, женщины любят шоколад, но еще больше они любят свою фигуру. Но поскольку это мой подарок, я не хотел бы, чтобы вы теперь заботились о диете. Попробуйте его прямо сейчас. Пожалуйста. И к тому же я хочу знать, что они мне подсунули.

Рахель (после некоторого молчания) . Хорошо. (Встает и ставит коробку на стол, говорит не сразу.) Я буду есть шоколад, а вы выпьете чашечку чаю. (Отходит в угол к плите, ставит чайник на огонь.)

Лейзер (не глядя на нее) . Это недорогой подарок.

Рахель. Что вы! Вы не должны приносить дорогих подарков.

Лейзер. На дорогие подарки у меня нет средств. (Помолчав.) К тому же я уверен, что дорогих подарков вообще не следует делать. Трудно дарить дорогие вещи от всего сердца. Дорогие подарки делают с расчетом. И кто их принимает, выдает свое корыстолюбие.

Рахель. Я как-то не задумывалась об этом.

Лейзер. Так вот подумайте. (Помолчав.) Приведу пример, Лея-Двора Вильман, двоюродная сестра моей матушки — она также и ваша родственница со стороны тети Малки, той тети Малки, которая является тетушкой вашей матушки, — подарила мне к свадьбе дорогой сервиз. (Замолкает и смотрит на Рахель, проверяя, какое впечатление производит на нее его рассказ.) А сама она жалкая вдовица, у которой на руках восемь душ детей. И едят они хлеб да постное масло. Это их единственное пропитание. Так ели когда-то в Старом городе. Люди помнят Стену плача, древние синагоги, а нищету в Старом городе они не помнят. И вот эта Лея-Двора, которая не видит даже овощей и фруктов, у которой башмаки переходят от старшего ребенка к младшему, она дарит мне сервиз за семьдесят восемь фунтов! Разумеется, израильских, а не английских, но это тоже немало. Возвращать подарок неудобно. А принять его — это грабеж. Я вернул, но она не пожелала забрать. Тогда я пошел в лавку к Фройнду и отдал ему этот сервиз. Фройнд — это зять раби Баруха Гекраковера. А деньги я отослал ей по почте.

Рахель (не сразу) . У нее, разумеется, нашлось на что истратить эти деньги. (Ставит чашки на стол) Я добавлю вам молока.

Лейзер. Шмуэля-Вольфа убило иорданской пулей. Это ее муж. С тех пор ее жизни никто не позавидует. Люди, которые не любят задумываться, полагают, будто самое большое горе человек испытывает в день утраты.

Рахель (смотрит на Лейзера с интересом) . Это очень верно, то, что вы говорите.

Лейзер. И кроме всего прочего, у нее еще бородавка на кончике носа. Вот тут. (Показывает, где.) Будто большая капля, которая вот-вот сорвется вниз. Невозможно не засмеяться.

Рахель принужденно смеется.

Лейзер. Похоже на каплю шоколада. У нее была определенная причина, поднести мне к свадьбе этот сервиз. Она хотела, чтобы я помог впихнуть ее Иерухама на работу в Министерство социальной помощи. Это ее старший сын. (Принимается накладывать сахар в чашку, кусок за куском.) Но я сам уже там не служил. Она просто не знала об этом. За всеми своими заботами она никогда не знает, что творится на свете. Зато она помнит все даты — кто когда родился, кто когда умер. Вся семья у нее в голове. И она ходит на могилы ко всем родичам и плачет на всех похоронах. Она столько плачет, что хватит на всех сирот.