Даниель Бесс - Директора

Данфер.Бедняга Одеон…

Шатле.Совсем больной!

Данфер …совсем не в своей тарелке.

Шатле. Вы слышали, как он со мной разговаривал?

Данфер. Думаю, он никак не может опомниться после вчерашнего вечера.

Шатле. Он просто наглец, этот Одеон!

Данфер. Он ужинал с женой и с сестрой, как вам этот расклад?

Шатле. С сестрой своей жены?

Данфер. Нет, с его собственной сестрой, что гораздо хуже. Она училка в пригороде.

Шатле. В пригороде? … Пригород большой.

Данфер. Ну, вообще, преподает в пригороде.

Шатле. И что дальше… я, стало быть, должен его извинить, потому что его сестра преподает в пригороде? Не пойму я вас чего- то …

Данфер. Они страшно привязаны друг к другу.

Шатле. Кто?

Данфер. Одеон и его сестра.

Шатле. Согласен, дальше что?

Данфер. А то, что класс её освистал, а он не может этого пережить, просто в раже… особенно потому, что она жаловалась при жене. Поэтому он так нервно с вами объяснялся. Как он мне только что говорил, сестра плакалась в течение всего ужина, накручивая его все больше и больше. Кончилось тем, что они поссорились. Думаю, он не мог перенести, что сестра в присутствии жены рассказала, как ученики ее отколошматили.

Шатле. Ученики отколошматили? Это надо уметь!

Данфер. Заплевали ее.

Шатле. Заплевали? Ну, это уже ни в какие ворота!

Данфер. Именно так я и сказал Одеону.

Шатле. И правильно сделали. Тут уже психушкой отдает!

Данфер. Он только что признался, что она уже обращалась к врачам.

Шатле. Неудивительно. Психиатрическая лечебница по ней плачет.

Данфер. Вы ведь понимаете, что видеть, как его сестра поставлена вне общества, да еще в присутствии его жены, унизительно.

Шатле. Неслыханная история о двух симпатичных дамочках! Нет, вы только подумайте! Прохныкать весь вечер! У этого Одеона нет никакого достоинства. Что касается меня, то я в таких случаях неукоснительно руководствуюсь одним железным правилом: стоит женщине только начать плакаться, хныкать или стенать, я немедленно ухожу, бегу, сматываюсь… Если начинает жаловаться моя жена, я тотчас же спускаюсь, чтобы заняться моими кадиллаками, никогда не довожу до момента, когда жалобы перерастают в рыдания. Мужчина, который вступает в переговоры, обсуждение или в дискуссию, пытается договориться, объясниться с плачущей женщиной, такой мужчина или трус, или дурак! А в случае Одеона — и то, и другое, как мне представляется. И, кроме того, со всей профессиональной ответственностью заявляю, что он подонок! Извините, я вышел из себя, но есть от чего… Честно говоря, отколошматить надо было бы его. Кстати, я чувствую, что придется набить ему морду, ничего другого он не заслуживает! Как и его сестрица! Осмеливается требовать у меня расчеты по инфракрасным датчикам, а сам при этом считает бездарью, тупицей! Какая мерзость! Я ему покажу, как обзывать меня тупицей! Он у меня попляшет, подонок эдакий! Достану я его! Раздавлю своим кадиллаком, как кусок собачьего дерьма.

Данфер. Мне кажется, он вас не любит.

Шатле. Это взаимно. И еще имеет наглость устраивать мне сцены, нет, каковы претензии! Господину кажется, что ему всё дозволено, потому что он — любимчик! А на самом деле он подонок! Теперь я понимаю, что своим лимонадом он пытался вывести меня из себя. Хотел, чтобы я взорвался, устроил ему скандал, чтобы вел себя, как идиот, как тупица, которым он меня считает, что, разве не так? Только ловушка ваша очень уж примитивная, я в нее не попадусь. Я буду действовать осмотрительно. Нет, в самом деле, я так разнервничался только потому, что кинжал в спину — это подлость, от которой я зверею. Кстати говоря, я вообще не люблю, когда в меня вонзают кинжал. Думаю, что здесь я не слишком отличаюсь от других людей, но у меня повышенная чувствительность, особенно когда в спину.

Данфер. На самом деле, это вопрос деонтологический.

Шатле. Деонтологический или нет, но мне не слишком нравится играть роль жертвы плохого настроения и этого насильственного, несправедливого и оскорбительного отупления.

Данфер. Действительно, вам нелегко будет от этого оправиться.

Шатле. Должно быть, он меня повсюду поносит? Как вы думаете?

Данфер. Разумеется.

Шатле. Я чувствую, что пошли уже круги по воде!

Данфер. Есть вероятность… слухи распространяются быстро.

Шатле. Черт! Я этого не перенесу. Не перенесу, чтобы Дамоклов меч этих проклятущих слухов висел у меня над головой.

Данфер. Над вашей, над моей, над всеми головами.

Шатле. Черт! Я не очень-то сведущ по части культуры, однако знаю, что меч, который висел над головой у Дамокла, держался лишь на одном конском волоске. А конский волос не так уж и прочен! Мерзавец Одеон! Подонок! Какое подонство со мной сотворил! Не люблю я этого, ой, как не люблю, я ему организую наш ответ отправителю, этому сукиному сыну Одеону. Гарантирую вам, что этот самый Дамоклов меч я ему загоню по самую рукоятку в его тощую задницу латентного гомика! Попомнит он мне сегодняшнее общее собрание! Меч в задницу и при всем народе!

Данфер. Послушайте, мне кажется, что вам нелегко будет сохранять при этом спокойствие.

Шатле. А вы полагаете, это легко — сохранять спокойствие с мечом над головой и с кинжалом между лопатками?

Данфер. Нет, нелегко.

Шатле. Во всяком случае, я вправе был высказать свое мнение о нем в нашем заведении.

Данфер. С кем же вы о нем говорили?

Шатле. С Пасси…

Данфер. Хорошо…

Шатле. …с Жюсьё…

Данфер. Хорошо…

Шатле. А также с Булурном.

Данфер. Отлично, Булурн — заядлый сплетник.

Шатле. Вот именно! Я поэтому и переговорил с ним только что, он ведь постоянно общается с Берси. Я ему объяснил, что Одеон вляпался с расчетами, на что он мне ответил, что человеку из ведомства вооружения финансами заниматься не следует.

Данфер. Тут я с ним согласен.

Шатле. Что хорошо с Булурном, так это чрезвычайно быстрое распространение информации.

Данфер. Поэтому-то всегда лучше иметь его сторонником, чем противником.

Шатле. И еще я говорил об этом по телефону с журналисткой из Радио-Сканнер. Дал ей понять, что Одеон — не самый лучший вариант.

Данфер. Хорошо, очень хорошо. Но боюсь, этого недостаточно, боюсь, придется кое-что присовокупить.