Ата Каушутов - Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) [сборник]

— Его вывели селекционеры Средней Азии, — продолжает Чары, — однако, смотрю, он и у вас неплохо растет.

— Солнца ему маловато, поэтому сахаристость не та, а урожай хороший дает.

Они начинают профессиональный разговор о «мускатах», и я только удивляюсь, слушая. Оказывается, целых десять видов «муската» входят в разряд лучших. По цвету они бывают и голубовато-черными, и желтыми, и лиловыми, и красными, и белыми, но букет их, то есть вкус и запах, одинаков, в какой бы местности они ни росли. И еще меня удивляют познания Чары. Вахтанг опытный садовод, но Чары, оказывается, разбирается в виноградарстве не хуже — это заметно по одобрительным репликам Вахтанга, по его откровенной заинтересованности в разговоре, и мое первоначальное впечатление о легковесности Чары постепенно сменяется уважением к глубоким, серьезным познаниям земляка. Даже досадно становится, что я, считавший себя опытным природоведом, так мало знаю о винограде. По сравнению с моими знатоками почти ничего не знаю. И я спешу заявить о своей эрудиции:

— Вот это «белая скороспелка».

Вахтанг согласно кивает, а Чары спешит добавить:

— Иранский виноград.

Мои патриотические чувства задеты, и я начинаю говорить о туркменском винограде, о солнечной ягоде ашхабадских окрестностей, где было заложено начало туркменского виноделия. Чары с чем-то соглашается, что-то отвергает. В ход вступают аргументы из области топонимики, истории, этнографии, в чем Чары разбирается тоже довольно неплохо, спор входит в ту фазу, когда первооснова его отступает на задний план, теряется в массе вновь возникших проблем. Вахтанг потихоньку оставляет нас, но мы, увлеченные поисками истин, ничего не замечаем и добираемся уже до расцвета Парфянского царства, как вдруг нас вынуждает умолкнуть дразнящий запах шашлыка. Мое уважение к Чары возрастает. Умный парень, знающий, ничего не скажешь.

Мы едим шашлык по-карски и похваливаем Вахтанга. Даже Чары, для которого «все наше лучше», на этот раз отдает должное мастерству хозяина.

— Шедевр кулинарного искусства! — восклицает он, облизывая пальцы и причмокивая от удовольствия. — Это самое вкусное грузинское блюдо! Надо обязательно рецепт записать!

Вахтанг доволен, но скромничает:

— Э, дорогой, не весь свет, что в окошке. В Грузии, знаешь, как готовить умеют! Цхе! Собственный язык проглотишь и не заметишь. Хорошее блюдо — это тебе, дорогой, не ширпотреб, тут ювелирное мастерство, вдохновение требуются. Цыпленка табака кушал? Не того, что тебе в ресторане подают на блюдечке, а настоящего цыпленка? Его в горах кушать надо, чтоб душе простор был. И цинандали к нему настоящее надо. Цхе! Пища богов и героев!

Мы с Чары не пробовали есть в горах «настоящего» цыпленка табака под «настоящим» цинандали, однако, если судить по шашлыку, это должно быть в самом деле очень здорово.

После еды снова пьем чай. Чары и Вахтанг закуривают, обсуждая попутно разницу между грузинским, болгарским и виргинским табаками. Для меня это вообще темный лес — я некурящий.

Сходим с веранды во двор, чтобы немного размяться. Чары рассматривает виноградную лозу, растущую в самой глубокой тени.

— Волен виноград. Оидиум.

С возгласом огорчения Вахтанг осторожно поглаживает пальцами лист, на котором смутно проступают сероватые пятна, напоминающие след просыпанного и сдутого табачного пепла.

— И в прошлом году этот куст болел. Срубить придется.

— Не стоит, — возражает Чары. — Осенью все плоды и листья с него обери и сожги. Землю под кустом хорошенько удобрить надо. А лозы обработать пятипроцентным ИСО или же одно-двухпроцентным раствором нитрафена.

— Послушай, Чары, — не выдерживаю я, — где ты работаешь?

Он называет организацию, не имеющую никакого отношения к виноградарству. Я в недоумении:

— Вот это да! Никогда не подумал бы, что бухгалтер может так профессионально разбираться в садоводстве.

— А я и бухгалтер, и садовод. У меня во дворе такой виноградник… Образцово-показательный виноградник! И не болеет никогда.

Вахтанг, близко принимающий к сердцу все связанное с секретами возделывания винограда, просит рассказать поподробнее.

— О моем саде не рассказывать надо, — мечтательно говорит Чары, — о нем стихи сочинять надо, песни петь. — И он начинает поэтическое сказание о своем саде: — На восточной окраине Ашхабада расположен мой дом. Там, где песчаные барханы вплотную подступили к городу и остановились, задержанные бетоном и стеклом зданий, шумом и бензиновым дыханием машин, ночной россыпью электрических огней. Когда солнце поднимается на небо, барханы раскаляются и струятся жаром, будто растопили неподалеку гигантскую печь. Горячее дыхание песков люди склонны считать злом, но в жаре этом заключена великая польза — жар убивает всякую вредную мелкую тварь, которая нападает на растения. И это помогает винограднику лучше любых удобрений. Горячее дыхание песков все лето овевает лозы моего винограда, и он никогда не болеет.

— Это правда, — со вздохом подтверждает Вахтанг, — когда в Тбилиси стоит жаркая и сухая погода, мой виноградник тоже не болеет. — И он смотрит на пораженное оидиумом растение.

Чары тоже поворачивается по направлению его взгляда.

— Ты очень густо посадил кусты, друг. Виноградник — дитя солнца, он не терпит тени. У нас говорят в шутку, что винограднику полезно даже, если у его хозяина борода редкая.

— Бороду я вообще брею, — Вахтанг поглаживает свои роскошные усы, — но земельный участок от этого больше не становится. У нас в Тбилиси все любят сады, каждый старается посадить побольше деревьев, вот и жмемся, выкручиваемся, кто как может. А у тебя во дворе много корней?

— Десять. Но урожай я с них снимаю больше, чем некоторые с доброй сотни кустов. Почему улыбаетесь? Не верите? Ладно, открою вам секрет. За своим дувалом на пустыре я вкопал десяток высоких столбов. К ним протянул толстую проволоку. Лозы цепляются за нее и каждый год продвигаются к пескам на два, а то и на три метра.

— Ты счастливый человек, — снова вздыхает Вахтанг, — а у нас нет пустырей, негде столбы вкапывать… Однако проволока на солнце раскаляется — это не вредит лозам?

— У меня не раскаляется, — трясет головой Чары, — я ее всю в три слоя бинтом обмотал.

Уважительным цоканьем Вахтанг выражает одобрение такому трудолюбию и предлагает выпить холодного молодого вина.

Я пытаюсь высказаться в пользу чая, но Вахтанг и Чары дружно кладут меня на лопатки, приведя доводы о целебных свойствах винограда. Оказывается, ферменты, содержащиеся в солнечной ягоде, уникальны по своему действию на человеческий организм, люди, которые постоянно употребляют виноград, редко болеют и дольше живут.