Сборник - Новый альманах анекдотов 1831 года

«А, я так и предполагал!»

Танцевальный учитель, француз, спросил одного из своих приятелей: «Правда ли, что Гарлей пожалован в графы Оксфордские и получил место главного казначея Англии?»

«Да», — отвечал ему тот.

«Это меня удивляет», — возразил танцмейстер. — «Какие достоинства нашла в нем королева? Он у меня был целых два года в руках, и я ничего не мог из него сделать».

Один скупец, при смерти, завещал в наследство все свое имущество самому себе.

Герцог Ледигьер женился в старых летах. Кардинал Кослин, Орлеанский епископ, спросил его для чего он женился.

«Чтобы иметь детей», — отвечал герцог.

«Но супруга ваша известна своею добродетелью», — возразил кардинал.

Известный английский актер Кин, играл роль Генриха V на Ковенгарденском театре, и был освистан партером за худое знание своей роли.

Кин обратился к зрителям с следующими словами: «Минута, в которую имел я несчастие возбудить ваше негодование…»

Партер: «Уже не в первый раз!»

Кин: «…была для меня очень прискорбна, хотя я прилагал всегда особенное старание, чтобы занимать вас».

Партер: «За это ты получаешь хорошую плату».

Кин: «Беспрерывные труды, время и другие обстоятельства, конечно, имели неблагоприятное влияние на мои душевные и телесные силы».

Голос из галереи. «Зачем пьешь так неумеренно?»

Кин очень смутился от этого неожиданного приветствия, и по некотором молчании продолжал: «Я чувствую, что нахожусь пред вами в самом унизительном положении».

Многие голоса из партера: «Ты сам накликал беду на свою голову!»

Кин, не кончив речи своей, удалился со сцены.

Чрез несколько дней после сего происшествия Кин снова явился на театре в роли Генриха V и был принят публикою с рукоплесканиями и восторгом; но на этот раз он знал роль свою весьма твердо и играл превосходно.

Бывший король Вестфальский, Иероним Бонапарте, до получения сего высокого сана, жил в Париже, как богатый наследник, посещая часто театры и другие увеселительные места. Он был в дружеских связях с некоторыми молодыми писателями, известными в то время умом, весёлостью и беспечностью. Вечером, в самый день получения королевского титула, Иероним встречает при выходе из театра двух любимых своих сотоварищей в забавах — гг. С. и П. Л.

«Ах, друзья мои, как я рад, что вас увидел! Знаете ли, что я наименован королем Вестфальским?»

«Итак, Ваше Величество, позвольте нам первым…»

«Как! Что это?.. Такие церемонии между друзьями! Если бы я был в своем дворце — это другое дело; а то здесь… Перестаньте, не говорите мне «вы», называйте меня по-прежнему «ты», будьте со мною, как прежде веселы, откровенны и почитайте меня вашим другом. Ну, теперь пойдемте ужинать».

Иероним повел своих приятелей в Пале-Рояль в лучшую ресторацию, где заказал истинно королевский ужин. За столом они были очень веселы, шутили, смеялись и беспрестанно наполняли бокалы.

Наконец, когда вино разгорячило их головы, Иероним сказал «Друзья мои! Будем всегда вместе. Если вы согласны, я оставлю вас при себе. Ты, С. будешь первым моим секретарем, а ты П. любишь книги, и потому я жалую тебя моим библиотекарем». Предложение было принято и утверждено новою бутылкой шампанского.

Но время уже возвратиться им домой. Требуют счет. Иероним вынимает кошелек и король Вестфальский, которому не были еще вручены государственные сокровища, находит в нем не более двух луидоров: сумма недостаточная для уплаты издержек, составляющих около 200 франков. Оба новопожалованные приятели короля, объединив все находящееся при них имущество, не могли прибавить более одного червонца. Что теперь делать? Ночью невозможно найти средств к пособию. Наконец решаются позвать хозяина ресторации и объяснить ему критическое свое положение. Содержатель ресторации весьма снисходительно принял их отзыв и спросил только об их именах.

«Я, милостивый государь, я первый секретарь короля Вестфальского».

«А я библиотекарь короля Вестфальского».

«Очень хорошо, господа», — сказал хозяин, который начал уже думать, что он имеет дело с плутами. — «А этот простак, конечно, сам король Вестфальский?»

«Точно так, вы не ошиблись», — вскричал Иероним. — «Я король Вестфальский».

«О, господа, уж это слишком! Увидим, осмелитесь ли вы так смеяться над полицейским комиссаром».

«Сделайте милость», — сказал Иероним, испугавшийся столь неприятного оборота дела. — «Не делайте шума. Если вы не верите нам, то возьмите мои часы: они в десять раз дороже вашего счета». И король немедленно вручает содержателю ресторации дорогие часы, подаренные Иерониму Наполеоном, на которых изображен был бриллиантовый вензель императора французов; потом Иероним уходит со своими приятелями.

Ресторатор, рассматривая часы, без сомнения счел их краденными и потому тотчас отнес драгоценную вещь сию к полицейскому комиссару, который, узнав вензель императора, побежал к префекту полиции, префект поспешил к министру внутренних дел, министр прямо к императору, находившемуся тогда в Сент-Клу. На другой день утром Иероним получил повеление отправиться немедленно в свои владения, и, до прибытия в столицу оных, не давать ни мест, ни должностей.

Сынок провинциала, гуляя вместе со своим отцом в саду, увидел бронзовую статую Самсона, раздирающего льву пасть, сказал: «Посмотрите, папенька, медный человек выдергивает зуб у пуделя!»

Король Французский Генрих IV имел трех Министров: Жоанена, герцога Виллеруа и славного Сюлли. Однажды Король позвал их в свой кабинет поодиночке, и, показав на балку потолка, сказал каждому министру: «Балка эта скоро обрушится».

Виллеруа советовал королю немедленно сломать оную. Жоанен сказал, что об этом надобно посоветоваться с архитектором; а Сюлли уверял, что балка крепка и столько же продержится, сколько проживем мы с вами, Ваше Величество.

Генрих после того умел каждому из сих министров поручить такое занятие, в котором требовалось более быстроты, или осторожности, или твердости.

Два француза подошли к клетке, в которой заперт был медведь. Один из них сказал другому: «Voyez vous comme il s'eleve».

Стоявший рядом русский мужичок заметил: «Нет барин, это не лев, а медведь».

Солдат рассказывал трактирщику о смерти капитана Б., которого убили во время сражения.

«Я всегда думал», — возразил трактирщик, — «что капитан не много поживет на свете: у него было такое плохое здоровье».

«Капралу Г. нашего полка оторвало ядром ногу».

«Да, да», — продолжал трактирщик, — «это также не диво: у него уже лет двадцать был ужасный лом в ногах».