Дмитрий Смирнов - Кузнецова и лучики добра

Рина берёт бутылку и тащится обратно так же медленно, но уже не потому, что глазеет по сторонам, а потому, что не спускает взгляда с бутылки – как бы не разбить.

Она проходит мимо прилавка с тканями, не глядя на узоры и не трогая текстуру; мимо прилавка со специями, стараясь не вдыхать воздух, не отвлекаясь от запаха тухлых яблок, постепенно заполняющего площадь, не гадая, какая специя пахнет какой дальней страной и какие люди могут там жить. И не только люди.

Единорог.

Рина останавливается и обводит глазами площадь, ища Дона. Пока она крутится, глядя по сторонам, кто-то налетает на неё: «Смотри, куда прёшь!» – бутылка падает из рук и, оправдывая предсказание отца, разбивается.

Не став дожидаться, пока её выпорют, Рина просыпается и оглядывается вокруг.

Фёдор спит стоя, привязанный к дереву, – Дон снова нашёл небольшой лесок, чтобы остановиться на ночёвку. Костёр погас, но непонятно, зачем было вообще его разводить, кроме как для того, чтобы сжечь опавшие ветки; ночь была тёплой, а сухой паёк на ужин не требовал подогрева. Сам Дон лежал рядом с кострищем, обнимая сумку, и спал. Рина змейкой подползла к нему поближе, ткнула рукой в бок.

– М-м-м? – Открыв один глаз, Дон посмотрел на Рину.

– Единорог редкий, не из этого мира, необычный – у него один рог, а не два, как у всех. И дело не в роге. То есть дело, конечно, в нём, но не как в предмете. Рог острый, длинный, находится впереди… Ой, кажется, я поняла про фаллус!

– М-м-м, – одобрительно промычал Дон и снова закрыл глаз.

– И мы ищем не его, это было бы слишком… слишком…

– Буквально.

– А оно такое… «Метафорически говоря», да?

– Ага.

Рина облегчённо выдохнула и мгновенно уснула, улыбаясь.

По левой стороне дороги обозначился съезд и показался довольно крупных размеров посёлок. Дон предложил свернуть, найти таверну, пообедать (или, скорее, поужинать), переночевать и даже принять ванну «в этом скромном оазисе цивилизации». Рина согласилась.

В поисках постоялого двора путешественники упёрлись в толпу.

– Только сегодня и завтра! Уникальное представление! Дикий человек-ящер и его чудесное укрощение! Настоящий, не голограмма, не папье-маше. Три су с каждого зрителя, набираем сотню – начинаем шоу! Желающие найти подвох смогут бесплатно посетить клетку зверя! Сохранность не гарантируется!

Посреди базарной площади стояла длинная низкая телега, возле неё – разборные передвижные подмостки, на каких обычно дают представления бродячие артисты. Рядом нарезали круги двое: смуглый мужчина прекрасно поставленным голосом зазывал толпу, размахивая тростью, а темнокожая женщина подносила к каждому новому зеваке перевёрнутую шляпу, пытаясь собрать деньги на представление. Оба были одеты в белые просторные рубахи, сохранившие свою чистоту в условиях странствий не иначе как чудом, заправленные в облегающие брюки, которые подчёркивали длинные стройные ноги как мужчины, так и женщины.

На сцене стояла огромная клетка, похожая на ту, в которой возят заключённых, накрытая плотной тканью, прячущей от любопытных глаз всё, кроме полоски в одну кабду внизу – там накидка заканчивалась, словно штаны не по размеру, намекая на нечто массивное и живое, лежащее на полу.

– Что тут происходит? – шепнула Рина.

Дон пожал плечами, наклонился к соседу в толпе и шепнул ему на ухо:

– Что тут происходит?

– Эльфы деньги собирают, обещают показать человека-ящера, – прошептал сосед в ответ.

– И как?

– Кто же им поверит!

– А что не так?

– Это же эльфы! – удивлённо ответил человек и посмотрел на Дона как на слабоумного, потом в глазах его промелькнуло понимание: «А, не местный!» – и он добавил: – Многие скидываются не на ящера, а на обман и мордобой.

Дон кивнул, достал шесть су и помахал ими над головой, призывая девушку со шляпой.

– Так что происходит-то? – опять прошептала Рина.

– Краудфандинг с последующим линчеванием.

– Что?

– Эльфы обещают показать человека-ящера, толпа собирается развлечься, даже если он ей не понравится.

– Эльфы?

– Ага! А почему ты шепчешь?

– Я не знаю!

Вклад Дона, казалось, стал решающим – и представление началось. Артисты взялись за ткань с двух сторон и потянули вперёд. Накидка упала на подмостки, пара симметрично изобразила одинаковые жесты: мол, всё внимание – на клетку! Хотя и без этого было предельно очевидно, куда смотреть.

Кто-то лежал на полу, свернувшись калачиком, и дремал, но опознать в нём ящера, а уж тем более человека-ящера было очень сложно. Толпа мгновенно напряглась. Эльф нетерпеливо настучал тростью по прутьям огрызок какого-то ритма, ящер выдохнул, пружинисто раскрутился из калачика и поднялся в полный – человеческий – рост.

У толпы не было единодушного мнения, что делать в таких случаях. Кто-то ахнул, кто-то ойкнул, кто-то затаил дыхание.

В клетке определённо была рептилия, больше похожая на огромного кенгуру, чем на человека, с довольно зубастой мордой, на манер укороченной крокодильей, развитыми передними лапами (или руками?) с пятью пальцами, заканчивающимися длинными, но обстриженными когтями (или ногтями?), массивными задними конечностями и огромным хвостом, выполняющим роль третьей опоры. Низ живота украшала набедренная повязка, прикрывавшая туловище только спереди и похожая поэтому на сползший фартук. Впрочем, сзади прикрывать было и нечего, кроме хвоста.

Ящер покрутил головой по сторонам, осматривая толпу, распахнул пасть и разродился громким рыком.

– Самые смелые могут подойти и посмотреть поближе! – предложил эльф. – Только берегите пальцы!

Услышав слово «поближе», ящер бросился на прутья клетки и зарычал ещё громче. Желающих не оказалось.

– Найденный охотниками в джунглях у берегов Укаяли в пятилетнем возрасте и с любовью воспитанный людьми, этот гигантский ящер понимает простые команды, но так и остаётся диким зверем! – огласил эльф и, сделав паузу, чтобы толпа успела усвоить сказанное, скомандовал: – Сидеть!

Ящер продолжал рычать, стоя на задних лапах и по-человечески держась за прутья передними, раскачивая клетку туда-сюда так сильно, что её дно выстукивало дробь о подмостки.

– Сидеть! – повторил эльф и помахал перед носом ящера тростью.

Чудовище свернуло громкий рык в короткий скулящий звук, отпустило прутья и село на собственный хвост, широко расставив задние лапы по обе стороны от набедренной повязки. И если бы не она, то поза выглядела бы совсем неприличной.

– Кто ж так сидит? – делано ужаснулся эльф.

– У-у-у-у? – наклонив морду в сторону в ответ и глядя одним глазом, заинтересовался ящер.

– Мужики в бане! – радостно догадался ведущий.

В толпе раздались жидкие смешки.