Саймон Уокер - Оно вершится…

– Выцвел? – протянул Бром, глядя на любимый балахон. – Да ты его натурально покрасила!

– Нет, клянусь вам! – горячо воскликнула Тевтелия. – Я все делала как обычно, но у меня не было мыла, а то, что мне дали здесь… оно другое, я не знала, сколько его надо, я старалась…

– Хорошо-хорошо! – быстро закивал Бром. – Ты молодец, ты все сделала правильно. Давай сюда балахон.

– Правда? – шмыгнула носом девушка.

– Истинная.

С момента создания Ордена не было еще случая, чтобы друиды наряжались в цветные одежды. Установленный и одобренный руководством серый цвет был ежедневным, единственным и неоспоримым. Только Главный Друид мог менять балахоны, облачаясь иногда в красный или черный, если нужно было произвести на кого-нибудь особое впечатление. Но чтобы рядовой член Ордена вдруг пренебрег традициями, такого история (точнее, та ее часть, что помнил Бром) не знала. И ведь другой балахон тоже нельзя надеть, только на именной одежде есть эмблема, нарисованная слюной чернильных ящеров…

– Знаешь… – Бром почувствовал, что у него защипало в носу. – Ты иди. Кай тебя проводит.

Воин удивленно поднялся из-за стола, и друид молча махнул рукой в сторону Тевтелии, подтверждая сказанное. Когда оба вышли, Бром встал перед зеркалом, снял халат и натянул балахон. Совершенно белый балахон. Искрящийся, слепящий и почему-то хрустящий.

– И еще пахнет ромашками, – часто моргая, пробубнил друид. – Грядет самый важный день в жизни, а я выгляжу как невеста…

Зигмунд открыл глаза. Над королем покачивалось вечернее небо. Алое Око сияло, как и было положено Пророчеством. Чья-то рука лежала на плече. Зигмунд коснулся ее, и над ним тут же склонился Кричер.

– Король пришел в себя! Привал! – закричал секретарь.

Конные и пешие воины одобрительно загудели, радуясь обеим новостям. Телега, на которой везли Зигмунда, съехала с дороги. Несколько зомби быстро соорудили навес и закатили под него короля, предварительно отцепив лошадей. Рядом поставили стол, стулья, развели огонь.

– Лежите, Ваше Величество… – Кричер надавил на королевское плечо.

– Да я нормально, я только…

– Вам нельзя, вы еще очень слабы. – Секретарь заботливо подложил еще одну подушку: – Вот так вы будете нас видеть.

Рядом с телегой стояли Эммануил и Стивен.

– Что со мной? – тихо спросил Зигмунд.

– Сильная контузия, ушиб, полное лишение магических способностей, – ответил Эммануил. – Но ты молодец, пол-армии круассанов завалил.

– И меня спас, – добавил Стивен. – Спасибо.

– От своей же глупости…

– Все совершают ошибки, – тихо сказал Кричер, – важно уметь их признавать. И исправлять.

– Ну, ладно, – Зигмунд нахмурился. – Хватит нюни разводить, у нас война на носу. Поставь меня на ноги.

– Я бы не рекомендовал… – начал Стивен.

– Меня не интересует, что бы ты рекомендовал. Это приказ!

– По-моему, он вернулся, – одобрительно хмыкнул Эммануил.

Верховный Моделлер кивнул.

– Фул Хелс Бар. Клик, – сказал он и взмахнул рукой.

Зигмунд вздрогнул, его объяло золотистое свечение. Лицо короля обрело здоровую бледность, глаза сверкнули. Владыка Мурляндии медленно сел, свесил ноги с телеги и расправил плечи:

– Другое дело. А с магической силой ты можешь то же самое сделать?

– Могу, но только завтра с утра, перед битвой, – согласился Стивен. – Ее будет немного, лучше пополнить в последний момент.

– Годится. – Зигмунд спрыгнул на землю и уселся за стол. – Мне – как всегда.

Кричер кивнул и отправился за коньяком. Эммануил и Стивен устроились напротив короля.

– Какие у нас дела?

– Мы едем к Перешейку, – ответил бывший Главный Друид. – Решили не дожидаться, пока ты придешь в себя.

– Кто остался в замке?

– Элизабет. Мы ее расколдовали, попросили не высовываться и активировали Периметр на максимальную оборону.

– Камень?

– Камень оставили на башне. Ты показывал договор Драгомора…

– Да. Правильно. Пусть является наш потусторонний друг, выбора нет. Мы сейчас в Дебрях?

– Да, я немного подколдовываю, так что к полуночи будем на месте.

– Что с армией? – Зигмунд принял пузатый бокал из рук Кричера и сделал глоток.

– Собрали всех, кого смогли, – почесал макушку Эммануил. – Стивен активировал свои творения, поленья Корениуса давно в лагере, наши ребята тоже.

– А что плетун?

– Работает, куда ж он денется.

– Ладно, – задумчиво кивнул король. – Примерно по плану. План, правда, хреновый, но с этим уже ничего не поделаешь.

– Я вот подумал…

– Что, Кричер, ты подумал?

– Может, вампиров подключить? Они тут недалеко…

– Нет, только не вампиров, – мотнул головой Зигмунд.

– Почему?

– Куда ни плюнь, везде вампиры. Просто свет клином на них сошелся. – Король допил коньяк и бухнул бокал на стол. – Каждое второе представление на площади – про вампиров, в лавках талисманы для вампиров, фестивали устраивают, с лекциями выступают…

– Чего это ты так разошелся? – удивился Эммануил.

– Ничего, – буркнул Зигмунд. – Прямо культ вампиров у нас какой-то. А на поверку они ни шиша не умеют. Выряжаются, как эльфы на коронации, морды томные делают и ходят с таким видом, словно все вокруг букашки, а они средоточие таинственности! У них только и мыслей, что о вздохах при луне да любовных страданиях. Даже оборотней этим делом заразили, те тоже стали как дамочки себя вести. Ноги их в моей армии не будет! Я не позволю превратить захват мира в любовный роман! – Король сжал кулаки, вены на лбу вздулись.

– Тихо-тихо. – Эммануил ошарашенно глядел на Зигмунда. – Успокойся, не будет вампиров.

– Хорошо. – Владыка Мурляндии вытер рукавом взмокший лоб. – Налей-ка нам, Кричер.

Секретарь наполнил бокалы, все выпили и закурили.

– Их все равно меньше сотни, от них только проблемы… – после некоторой паузы добавил Кричер.

– Да, – кивнул Зигмунд. – Надо их вообще из города выгнать.

– Захватим мир – выгоним из всех городов, – согласился Эммануил.

Бокалы стукнулись друг о друга и опрокинулись. Решительность движений рук подчеркивала настрой чокающихся.

Шатры свернули, костры потушили, и процессия двинулась через темный лес. Зигмунд вел отряд, восседая на черном скакуне. Настроение у короля было боевое. Он отбросил все переживания, запер сомнения на большой замок и проглотил воображаемый ключ. Что бы ни творилось сейчас в его душе, он ехал на войну. Беспощадную кровавую битву за право остаться в живых и править прочими выжившими. Завтра схлестнутся демоны и люди, колдуны и гномы, эльфы и… ну и эльфы с кем-нибудь схлестнутся. Если, конечно, Абракадабр уговорил гномов и эльфов прибыть к Перешейку, чтобы схлестнуться. Наверняка уговорил. Остались считаные часы, и тогда – либо под землю, либо на трон. Не на заштатный трон повелителя болот, а на мировой. Либо власть над миром, либо вечная память очередному узурпатору-неудачнику. Зигмунд не питал иллюзий о причинах, двинувших его через Черные Дебри. Он четко понимал, что заваренная им каша весьма противна на вкус. Благо народов, новый порядок и прочая чушь не затмевали разум короля. Владыка Мурляндии прекрасно осознавал, что едет сражаться за власть. За абсолютную и никому, кроме него, не принадлежащую власть над всей Эйлорией. И в этот момент Зигмунд понял, что на самом деле он совершенно не уверен в том, что действительно желает этой власти. Иногда стремление доказать что-то окружающим оказывается самодостаточным. Если ты назло семье становишься темным колдуном, то это вовсе не означает, что ты хотел стать темным колдуном.