Анатолий Трушкин - 208 избранных страниц

Все условия. Преступность! С восьми вечера до восьми утра на улицу не выйти. Так казалось бы!

Ну в окно посмотрел, ну в шкаф. Ну на худой конец почитал. Кто сейчас читает?

Казалось бы, уж хочешь не хочешь, а рождаемость должна откликнуться на ситуацию в стране. Нет! Не откликается.

Меня это беспокоит.

Самое неприятное – это рассказывать что-то тупым. Они пугаются не там, где надо, смеются ни к селу ни к городу и, главное, – очень скоро на тебя начинают смотреть, как на тупого.

К нормальным людям зайдешь, скажешь:

– Вчера фильм видел, триллер «Укус мертвеца».

Сразу интерес какой-то живой, стол накроют, выпить нальют. А на днях к тупым попал. Говорю:

– Недавно фильм видел американский «Ужасы секса».

Никто даже ухом не повел. Хозяйка – споко-ойная такая женщина – говорит:

– А что страшного-то может быть?

Я говорю:

– Это же не наш секс. Нашего что пугаться? Наш – вскрикнуть не успеешь, уже нет его. А это – американский! Там безобразие на безобразии.

Думаю: «Сейчас у них глаза загорятся – стол, может, накроют».

Хозяин – тоже споко-ойный такой – говорит… минут через пять:

– Если безобразия, не надо смотреть.

И я понял, что к тупым попал. А они поняли, что к ним тупой пришел. Тогда я пошел ва-банк, говорю:

– Закручено лихо! Она привязала его к спинке кровати, к ножкам электричество подвела. Сама за люстру уцепилась, над кроватью раскачивается.

Минут через десять хозяин говорит:

– Зимой было дело?

– Почему зимой?

– А зачем электричество к кровати?

– А при чем здесь электричество?

– Не знаю. Может, чтобы теплее стало.

– Это не для тепла, а для секса.

Помолчали минут пятнадцать, хозяйка спрашивает:

– А какой же секс, если она на люстре висит?

Потом вдруг руками всплескивает:

– Господи! Дети войдут – мать на люстре, отца током бьет.

Я говорю:

– Какие дети? Они сами еще в школу ходят.

Хозяйка сползла на пол, хозяин набычился, я понял, что стол не накроют. И что-то меня понесло. Говорю:

– Они тупые были, по три года в одном классе, прямо жалко их. И тут еще к ним без стука сосед вошел… тоже тупой. Дверь не закрыл, с улицы заглядывают все, на жену смотрят.

Хозяйка спрашивает:

– Разве она жена ему?

И вижу – переживает очень за героев. Думаю: «Может, они не американский кинематограф любят, а наш, где все не на мордобой рассчитано, а на сострадание?» Говорю:

– Да, она жена ему, а он ей – законный муж… Сироты оба, ни отца ни матери. Дядька был, в него метеорит попал, теток молью побило… У обоих рахит, куриная слепота. А сегодня первая брачная ночь.

Хозяин отвернулся, вытер украдкой слезы, спрашивает:

– Так что, так и не сладилось у них?

– Нет, – говорю, – где? Полна же комната людей.

Хозяйка поднялась, отряхнулась, сказала: «Вот ужас-то!» – и начала накрывать на стол.

Вечером гуляю себе и гуляю… ага, на улице прямо. Просто так гуляю себе… без задней мысли… и без передней, просто для здоровья. Еще не хотел выходить-то, потом вышел чего-то. Гуляю и гуляю себе… Хожу просто мимо помойки, и все… Я всегда там гуляю – привык, что ли? Просто хожу смотрю по сторонам. Смотрю и смотрю себе… смотрю – торчит что-то.

Внутренний голос говорит:

– Не бери!

Ага, несколько раз:

– Не бери!

И еще я не хотел брать-то, потом взял чего-то… Сверток. Там сто тысяч долларов. Ну понятно – потерял кто-нибудь.

Внутренний голос говорит:

– Пошли домой!

Ага, несколько раз так:

– Пошли домой!

Еще я хотел пойти домой-то! А пошел чего-то в милицию. Пришел, говорю:

– Не надо никаких благодарностей, просто оформите все, заберите деньги.

Деньги они сразу оприху… не, оху… не, оприходовали. Капитан говорит:

– О! Молодец вы какой! Нашли сто тысяч долларов и сразу к нам. Очень хорошо… В полнолуние нормально себя чувствуете?

– Нормально.

– О!

Смотрел, смотрел на меня, спрашивает:

– А пятью пять сколько будет?

Я говорю:

– Двадцать пять.

И, видимо, он не ожидал правильного ответа – растерялся.

Потом кладет перед собой револьвер, говорит:

– О! Что мы все вокруг да около? Давайте поговорим чисто по-человечески. Вы – нормальный человек. Нормальный деньги не принесет. Вы принесли. Значит, что-то здесь не так. У нас тоже не все слава богу с раскрываемостью преступлений. Что, если я никому про сто тысяч, а вы возьмете на себя два убийства, одно изнасилование и угон машины?

Я говорю:

– Давайте! Только машину я не умею водить, изнасиловать у меня рука не поднимется, а в то, что я могу убить, вообще никто никогда не поверит.

Он встал, китель одернул, говорит:

– О! Я уже вам верю!

И вызывает кого-то. Тут же с бумагой, ручкой входит писец… не, писун… не, правильно, писец.

Внутренний голос говорит:

– Отрицай все.

Несколько раз громко так:

– Отрицай все!

Главное, я решил: буду отрицать все. А сам чего-то говорю:

– Убийства, что были за последние десять лет, – мои. Изнасилования, хранение и скупка краденого, чеканка фальшивых монет, подкуп, поджоги, наводнения – это все мое.

Кроме того записали на меня все, что у них накопилось: запугивание ОМОНа… запукивание… не, правильно сказал – запугивание ОМОНа, охаивание отечественной порнографии, осквернение пивной и два самосожжения.

Они сбегали кофе сварили, печенье достали – вообще как-то мы подружились.

– А знаете, – говорю, – кто Кеннеди убил?

– Кто?

– Я.

Капитан достал из сейфа бутылку водки, колбасу, выпили все на брудершафт.

– А знаете, – говорю, – кто организовал татаро-монгольское иго?

– Кто?

– Я.

Они встали. Капитан чувствует, что скоро майором станет, спрашивает:

– Ваша настоящая фамилия?

Я говорю:

– Аль Капоне.

Капитан посерел маленько… не, посерил маленько… не, посерел маленько. Короче, нехорошо получилось. Говорю:

– Я пошутил… На самом деле я из налоговой инспекции. Откуда у вас сто тысяч долларов?

Капитан:

– Вы же принесли.

Я говорю:

– Когда?!

– Да только что. Мы еще на брудершафт пили.

Я говорю:

– С кем?! Что вы несете?! Я – непьющий.

Капитан чувствует, скоро лейтенантом станет, говорит:

– Надо же, чтобы человек человеку верил.

Я сказал:

– О!

И пошел домой.

– Ну не тяни время, говори тост.

– Значит, так… Весь вред на Руси от пьянства. За то, чтобы бросить пить!

– Молодец! Хорошо сказал. Молодец. В самую точку. Зд`орово! Суть сказал. «Бросить пить!» Молодец! Когда бросить?

– Сейчас.

– Молодец. Здорово. И уже только по праздникам?

– Нет. Ни в праздники, ни в будни.

– Молодец… Только ночью?

– И ночью не пить!

– Если не закусываешь.