Анатолий Трушкин - 208 избранных страниц

Там еще леди были… с кошелками, не пускают ее. Но Галя пробилась ко мне. Говорит:

– Отрекись от власти.

Я говорю:

– Ты чего? Такой случай. Вообще у нас никогда еще никто от власти не отрекался.

Она:

– А ты отрекись. Не доводи страну, ты – невезучий. Отречешься – я тебе прощу все и буду любить.

Ну чего… я дурак, что ли? Конечно, я отрекся сразу.

Парень с микрофоном поворачивается к первому попавшемуся:

– Вы – новый президент России.

Тот:

– Руссиш нет понимайн.

Такая тишина наступила… слышно стало, как на валютном рынке курс меняется. Потом кто-то шепчет:

– Господи Вседержитель! То президенты говорили, мы ничего понять не могли, теперь мы говорим – они… не понимайн по-русски.

Я Галю обнял, говорю:

– Ничего, Галь, что-нибудь подвернется еще. Смотри, – говорю, – какой хороший знак мне в небе.

А над нами как раз журавли клином летят. Красиво – слов нет. Говорю:

– Царские птицы!

И Галя говорит:

– Да. С такой высоты и так точно…

И мы пошли домой.

В понедельник в подъезде объявление: «Нашлись вагоны с золотом Колчака. Желающие приобрести слитки по цене рубль за килограмм сдайте вечером в шесть часов тысячу на оформление купчей».

Я сразу сказал:

– Проходимцы.

Сергей Сергеевич из тридцать седьмой только руками развел. А Татьяна Павловна сказала:

– Дураков ищут.

Вечером в шесть часов пришли, такая морда сидит – на лбу написано: «сукин сын». Я сразу сказал:

– Милицию надо звать.

Сергей Сергеевич только руками развел. А Татьяна Павловна сказала:

– Плакали наши деньги.

Морда вдруг говорит:

– А чтобы они не плакали, вы их не сдавайте.

Татьяна Павловна как закричит:

– За рубль килограмм! Не сдавайте?

Морда ей:

– Нету этого золота, нету.

Тогда Сергей Сергеевич, он очень хотел золота взять хотя бы килограммов шесть, говорит:

– Нету – ищите!

И мы все сдали деньги.

Морда сказал:

– Некогда нам искать, нас самих ищут.

И ушел с деньгами. Мы через час милицию вызвали, они говорят:

– Вы в своем уме? Это же жулики.

И тут как солнце из-за туч, прояснило сразу: «Жулики! Обманули нас! Обокрали!»

На следующий день в подъезде объявление: «Всевидящая мать-девственница Серна Львовна Трефовая за пятьсот рублей скажет, как за час заработать миллион».

Клянусь, я сразу сказал:

– Тюрьма по ней плачет.

И остальные сказали:

– Аферистка. Дураков ищет.

Вечером пришли все насчет миллиона, выходит Серна всевидящая – один глаз подбит, другого нет и видно, что она дней пять без продыха, без просыха и без закуса. Ну, то есть совсем она никакая, еле-еле деньги берет и все кладет мимо лифчика. И никому ни слова.

Уже ей подсказывают:

– Скажи хоть «скоро разбогатеешь» или «дальняя дорога».

Она только пальцами скребет и руку мимо лифчика сует. Но все-таки собрала все деньги и ушла. Мы через час милицию вызвали. Они:

– Вы что?! Это же известная аферистка.

И тут как солнце из-за туч: «Аферистка!! Обокрали нас, обманули! Урок нам на всю жизнь».

На следующий день в подъезде объявление: «Для тех, кого всю жизнь обманывали, сегодня в бане в 22.00 состоится оргия. Будут проститутки. Билеты по сто рублей. Пенсионерам скидка».

Тут уж все стали на себе рубахи рвать, плакать, кричать: «Афера! За кого они нас принимают?!» А Татьяна Павловна к каждому подходила и говорила:

– Что хотите со мной делайте, а я не пойду. Вот что хотите!

В 22.00 думаю: неужели после всего кто-то из наших клюнет? Прохожу к бане – темно. Я где светлее – ближе к кассе – опять темно. Взял билет, прошел в предбанник – там темнее темного и тихо, никого нет.

Часа через два свет вдруг вспыхнул, и оказалось все наоборот – в кассе никого нет, а здесь все наши.

И мы стали смеяться над собой горьким смехом – хороший урок нам дуракам. И прояснило сразу в мозгах! Поздно, конечно. Но лучше же, чем никогда.

Пошли домой… Там объявление: «Возьму в долг пятьдесят рублей, верну через час пять тысяч. Падлой буду. Абдула».

Я вот все думаю: неужели кто-нибудь из наших клюнет?

Осень. Ночь. Хлещет дождь. В гараже трое: Алексей Алексеевич, Сергей Сергеевич и я. Выпиваем.

Вдруг стук!.. Кого-то принес черт… Вновь стук – входит Ельцин. Мы что пили, что не пили. Говорит:

– Как вы тут?

Мы ему:

– Вы-то… как тут?

Вот он и рассказал нам про клонирование в высших эшелонах власти.

Он-то – настоящий Ельцин, его опоили в девяностом году, он чудом спасся. Скрывался в Германии, потом в шалаше, потом в соседнем гараже.

Налили ему, он выпил, смотрим – точно! Ельцин в девяностом году.

Начал рассказывать – у нас волосы дыбом – кругом двойники, настоящих людей в руководстве никого не осталось.

Чубайс – двойник. Настоящего давно уже привязали к столбу, обложили ваучерами и сожгли.

Грачев – полководец… легенда, не человек, который настоящий. В Чечне один пошел в атаку!.. За ним никого. Взяли в плен, потребовали выкуп… сто рублей. Никто не дал.

Гайдар – зеркало реформ. Матерый человечище! Гений!! Погиб по собственной глупости. Вышел ночью подышать свежим воздухом. На улице спал какой-то врач. Врачу приснилось, что он себе на гроб накопил! Вдруг видит – вор подбирается. Во сне крикнул: держите вора!.. Гайдар решил, что его опознали. А опознать нельзя было – он когда выходил гулять, специально, чтобы не узнали, щеки раздует и гуляет… Кинулся Гайдар бежать – проснулись учителя, военные, шахтеры. Гнали его до Урал-реки, переплыть он не смог.

И вот так всех: кого утопили, кого голым в муравейник.

Мы выпили. Только закусывать, свет задергался, замигал – лица у всех то черные, то синие, то черные, то синие. Я еще подумал: «Сами-то мы настоящие?»

Только подумал, Сергей Сергеевич и говорит Ельцину.

– Они вот, – говорит Сергей Сергеевич, – думают, что я – Сергей Сергеевич. А нас было два брата-близнеца. Один умер трех месяцев – Коля. А я – Сережа. А может, я умер, а Коля жив?

Ельцин выпил, посмотрел ему в глаза, говорит:

– Коля жив! А ты умер.

Мы выпили за покойника Сергея Сергеевича. Он с нами тоже выпил… Только хотели закусывать – собаки завыли со всех сторон. Как-то не по себе стало. Одна радость, думаю, Алексей Алексеевич настоящий.

И как раз Ельцин обращается к нему:

– А вас как зовут?

Еще хорошо помню, гнилью вдруг потянуло откуда-то. Алексей Алексеевич поворачивается к Ельцину, говорит:

– Я – Елена Семеновна Полторац… на два с половиной.

У меня ноги отнялись.

– Все, – говорит, – во что я вложил душу, чтобы не платить налоги, оформлено на Елену Семеновну Полторац… на два с половиной.

И заплакал, что он тоже не настоящий.

Мы выпили. Только хотели закусить – часы где-то: бум-бум-бум… двенадцать раз, дверь сама открывается, на пороге вот такая крыса!