Олег Батлук - Исповедь старого молодожена [сборник litres]

Мужик эротично стонал по ночам. Причем, бывало, по несколько раз за ночь. По утрам он тоже стонал.

Я лежал на рассвете с открытыми глазами и тихо его ненавидел. У меня, например, так часто стонать не получится: элементарно заболит горлышко.

Когда это только началось, и в одну из первых ночей после их переезда мужик порнографически застонал, я толкнул в бок жену, показал на потолок и сказал:

– Секс.

– Какой секс, – проворчала жена, – везде тебе секс мерещится. Это мужик кашляет.

В этом ее заявлении – вся соль разницы между нами.

Я высокодуховный, романтичный менестрель с розой в петлице, а жена моя – приземленная, прозаичная простолюдинка, отказывающая людям в полете.

Неужели она, и правда, считает, что я могу перепутать страстные стоны с банальным кашлем. Я не первый год в спорте, детка.

Однажды я выходил из квартиры, а по лестнице сверху спускался незнакомый мужик.

– Здравствуйте, – сказал незнакомый мужик, – я ваш сосед сверху. Мы недавно переехали.

Сказал и – закашлялся. Страшно так, смачно и продолжительно. И главное – о ужас! – узнаваемо. Это был тот самый звук, который раздавался над нами по ночам. Эротичный, порнографический и страстный… кашель.

– Простите, курить бросаю, – пояснил незнакомый мужик.

Моя версия рухнула дважды. Потому что выглядел дядька так, будто он вместе с курить бросил также и секс. Причем довольно давно, еще в первую мировую.

Итак, значит, я все-таки могу перепутать страстные стоны с банальным кашлем.

Дальше вниз по лестнице мы с мужиком спускались вместе, перекидываясь ничего не значащими репликами.

Пару раз я тревожно оборачивался назад. Там раздавался какой-то невнятный звук.

Возможно, это шумел в мусоропроводе мусор.

Или это за нашей спиной над нами обоими смеялся секс.

Как-то раз мы с женой были на свадьбе у друзей.

Там, как водится, присутствовал русский тамада, бессмысленный и беспощадный.

Правда, на этой конкретной свадьбе тамада был средней прожарки, напалмом не жег.

То есть конкурсов с похищением невесты в репертуаре не значилось. В наше время вообще красть невесту – себе дороже: а вдруг не захочет обратно к мужу.

Но разных перфомансов и шарад хватало. Тех, что ставят и без того не слишком скоординированных нетрезвых людей в еще более неудобное положение.

Моя путеводная звезда охраняла меня вплоть до конкурса танцев. Тамада объявил, что в нем должны участвовать все семейные пары, присутствующие за столом.

Как бы сильно я ни любил жену, но все же танцы я не люблю больше. Я попытался развестись, однако не успел.

Мы стояли посреди импровизированного танцпола, три семейные пары, три тополя на Плющихе. И три тополихи.

Я предполагал, что сейчас нам включат какие-нибудь энергичные пошлые траливали, мы повеселим публику своими нечленораздельными движениями и с позором вернемся на свои места.

Но не тут-то было. Тамада оказался с легкой безуминкой и даже придурью. Он поставил нам вальс.

По его режиссерской экспликации, мы своим романтическим вальсированием должны были предуготовить молодых к их последнему танцу. Точнее, не к последнему, это я оговорился, причем очень нехорошо так оговорился, он как-то по-другому там называется.

И вот заиграл вальс. И вокруг меня сразу же начал происходить какой-то адок.

Первая пара принялась танцевать что-то вроде ламбады, которая на глазах изумленных гостей стремительно переросла в полноценную прелюдию.

Вторая пара изображала некое подобие древнерусской кадрили: муж немилосердно вертел жену вокруг ее оси. От такой физкультуры женщине, по идее, следовало бы покраснеть, но она, напротив, позеленела.

В моей жене внезапно проснулась институтка, дочь камергера, и она попыталась закружить меня в вальсе, в натуре.

Но в силу моей природной грации получилось иное: жена фактически кружила в вальсе мешок с картошкой.

Меня затошнило. Жена задала бешеный темп: она очень хотела выиграть главный приз – бутылку водки «Пять озер».

Мои внутренние органы собрались на экстренное совещание где-то в районе задницы. Жизнь промелькнула у меня перед глазами, все двадцать три года. Остальные где-то потерялись.

Я успел подумать про то, что мне никогда не было так плохо, даже когда я бухал. Неужели вальс и станет тем самым последним гвоздем в мою крышку? И в этот момент что-то с грохотом упало.

Первая пара каталась по полу, очевидно, предуготавливая молодых к брачной ночи. Тамада решил остановить этот поезд в огне.

Оставшуюся часть свадьбы жена отпаивала меня морсом. Водку «Пять озер» получила первая пара. Это был единственный способ отвлечь их друг от друга и поднять с пола.

С тех пор я вспоминаю эту свадьбу каждый раз, когда мое облетевшее либидо деликатно стучится снизу. Ведь я вступаю в тот нестабильный возраст, когда каждая брачная ночь может оказаться последней.

Вальс, я чуть не попал в больницу после невинного вальса.

А тут – целый секс.

Куда мне на эти галеры. Еще ненароком весло сломаю.

Однажды, в конце восьмидесятых, мы с ребятами сидели вечером во дворе и разговаривали о сексе. Нам было лет по шестнадцать: в этом возрасте первые пятьдесят процентов времени мы думали о нем, а вторые – о нем разговаривали.

В частности, обсуждалась тема, кто в какой позе больше любит. Уж каких только вариантов не было: и стоя, и полусидя, и в прыжке, и 69, и 96, и 696, и, в общем, кто во что горазд на пределе человеческой анатомии. Понятно, что все это были цитаты из фильмов для взрослых, которые мы в то время смотрели пачками в видеосалонах и по домам у зажиточных товарищей с «видиками». Если бы кто-то из нас в реальности попробовал воспроизвести хотя бы малую часть из презентованных поз, он бы на всю жизнь остался калекой. У многих в браваде проскальзывали одни и те же экзотические позиции: видимо, ребята пересказывали один и тот же немецкий фильм.

Наконец мы благополучно вспомнили о нашем старшем товарище. Ему уже тогда было в районе сорока, и мы считали, что он при смерти. Порой он подтверждал эту догадку своим видом, когда уходил в запой. В такие дни старший товарищ снисходил до нас, и мы отпаивали его пивом. Так вот, мы вдруг вспомнили об этом мужичке и решили узнать его авторитетное мнение. Что, в общем, было здравой инициативой, поскольку как раз у него-то, в отличие о нас, в жизни случался секс. Как минимум, один раз: его сынок был грозой нашего двора в своей возрастной категории.

– А какая твоя любимая поза? – спросили мы старшего товарища.

– Моя? – переспросил тот и мечтательно затянулся сигареткой. – Моя любимая поза – это когда жена в Туле у матери, а я с Витьком в «Водниках» на рыбалке.