Олег Батлук - Исповедь старого молодожена [сборник litres]

– Как при чем, как при чем, – затараторил Сема, – сегодня в обед сижу на кухне, ем пельмени. И вдруг мне так хреново стало, на ровном месте, ни с того ни с сего. Оборачиваюсь – а там теща стоит и внимательно на меня смотрит…

Как-то раз Сема нечаянно погрузил меня в бездны своей семейной жизни.

– Представляешь, – пожаловался мне Сема, – чем дольше мы с женой живем, тем дальше от губ она меня целует.

Я поперхнулся. Начал воображать разные эротические сцены. Вспомнил бессмертную строчку из стихотворения К. Меладзе «чем выше любовь, тем ниже поцелуи».

Сема продолжил, и оказалось, что он вовсе не про это.

– Полгода после свадьбы, когда я возвращался с работы домой, она меня только в губы целовала. Потом стала в щечку. А последнее время – вообще куда-то в ухо. Это означает, что к старости она меня в затылок будет чмокать?

Я включил невидимого психолога и спросил:

– А ты не пытался поговорить с ней об этом?

– Пытался. Я сказал ей, что она проститутка.

Сема порой грешил против логики, но еще ни разу это не был настолько смертный грех. Заметив мой вставший дыбом взгляд, друг решил все же объясниться:

– Точнее, я сказал, что она как проститутка Джулия Робертс из фильма «Красотка». Та тоже не целовалась в губы.

– И что, помогло?

– Нет, поругались.

– Надо думать.

– Она ответила, что я сам проститутка.

– Ну, и ты, конечно, тоже в долгу не остался.

– Естественно. Я сказал ей: а ты тогда Джулия Робертс.

Удивительный человек Сема. Даже обзывая жену, он ухитряется сделать ей комплимент.

Зашел я как-то вечерком к Семе в гости и оказался посреди Аустерлица: Сема воевал со своей Аней из-за кота. На кону стояла кошачья честь, в буквальном смысле: Аня собиралась кота кастрировать.

Раньше я уже слышал про эти планы, и вроде бы Сема со всем смирился, но в последний момент, видно, взыграла мужская гордость и, так сказать, цеховая солидарность.

– Я буду его убеждать, – причитал Сема, – я буду его уговаривать.

Я живо представил себе, как Сема уговаривает мартовского кота не хотеть.

В конце концов, Аня как обычно надавила на какие-то только ей одной известные болевые точки Семы, и тот сдался.

– Ок, – резюмировала Аня примирительно, – звоню его записывать.

– Звони, – ответил Сема трагически, – и меня заодно запиши. Станет у тебя одной проблемой меньше.

– Вообще-то, – решил потроллить я, опасаясь, что их ссора сейчас пойдет на второй круг, – говорят, после кастрации коты начинают много жрать.

– Ничего страшного, – сказала Аня, и ее глаза зло блеснули, – прокормлю.

Сема вздрогнул, потому что было непонятно, про кого она это сказала – про кота или про него.

Я думал, это моя жена – героиня, эталон терпимости и понимания, практически Крупская.

Но есть абсолютные уникумы. Терешкова, Жанна д'Арк и та, что коня на скаку, в одном флаконе.

Сема однажды рассказал мне про одну такую, свою жену.

У Семы есть привычка: иногда он разговаривает сам с собой. Когда ему нужно решить какую-то сложную дилемму, Сема начинает вслух обсуждать варианты, дискутируя с воображаемым оппонентом. Этакая милая чокнутость, как у Безумного Шляпника.

Как-то раз Сема сидел на кухне и орал на самого себя. Особенно сложная в тот раз, видно, выдалась дилемма.

Аня, та самая святая женщина, проходя мимо, о чем-то спросила Сему.

– Не перебивай меня! – взвизгнул тот.

– Кого из вас двоих? – уточнила Аня.

Кроткая, всепрощающая женщина.

Спросила, разбила англичан, посадила ребенка на грудь, вскочила на коня и поскакала на орбиту к МКС по своим делам.

По мутным глазам Семы я увидел все, что произойдет в ближайшие пару часов, с точностью до минуты.

Он напьется окончательно, поссорится с женой, она уедет домой раньше него с кем-то из подруг, а я буду вывозить это бойкое непослушное тело с затерянной в подмосковных лесах дачи непонятно чьих общих друзей.

Это был тот контрапункт в нашей с Семой многолетней истории, когда я уже оставил возлияния, а он как раз выруливал на финишную прямую, решив под конец разогнаться до отрыва выхлопной трубы.

В итоге Сема даже не заметил, как его обиженная жена уехала с подругой. Не исключаю, что как поссорился с ней, он тоже не заметил: когда ссоры входят в дурную привычку, им не придаешь значения, как не придаешь значения выкуренной сигарете.

Непонятно чьи общие друзья буквально молились на меня, когда в районе часа ночи я запихивал сопротивляющийся Семин организм на заднее сиденье его собственной машины. Минуту назад он угрожал спалить «эту долбаную дачу».

– Может, лучше сразу в багажник? – не то пошутил, не то всерьез предложил хозяин дома.

Я открыл в телефоне навигатор и поехал выбираться из этих на редкость глухих мест, где по окрестностям до сих пор бродят поляки, матеря Сусанина.

– Через сто метров поверните налево, – металлическим женским голосом подсказал навигатор.

– Не слушай ее, направо, направо поворачивай! – завопил Сема с заднего сиденья.

Он развалился там, как римский патриций, забравшись на сиденье с ногами, не сняв при этом ботинок. Что ж, его машина, его сиденье, подумал я, на здоровье. В салоне булькал непроглядный кисель мрака. Светилась только приборная панель, навигатор в телефоне и красные уши Семы, которого, видимо, в тот момент последними словами поминала его жена.

Я решил, что Сема знает дорогу, так как вроде бы это все-таки были его друзья, те, чью дачу он собирался спалить, и по его совету повернул направо, не послушав навигатор.

Дорога стала еще темнее, асфальт не прощупывался.

– Через сто метров поверните налево, – снова посоветовала невидимая женщина в навигаторе, и мне почудилось, будто в этот раз ее голос стал строже, и металла в нем поприбавилось.

– Да чего она там бубнит, коза, не верь ей, направо давай. Направо, я сказал! – снова заорал Сема.

И вновь я послушал друга и не послушал навигатор.

Мы повернули направо, и через пятьсот метров дорога закончилась. Так, как только умеют заканчиваться российские дороги – трагически и в какой-то поваленный забор. Вокруг нас моментально выросли своды старинного дремучего леса из сказок. Его дремучесть угадывалась даже сквозь непроглядный мрак.

– А! – неожиданно завопил Сема. – Получила, получила, коза!

С этим странным и ничем не мотивированным выкриком Сема подскочил, подался всем телом вперед и порывисто заглянул на переднее пассажирское сиденье. Переднее пассажирское сиденье, что не удивительно, оказалось пустым, вот только для Семы это стало настоящим сюрпризом.