Олег Батлук - Исповедь старого молодожена [сборник litres]

Оглушенный Леша нас не слышал, так что мы могли спокойно обсуждать его за глаза. Сема начал сомневаться, правильно ли мы все делаем. Что, в сущности, это такое – «девушка с почты». Вот он, Сема, никогда в жизни не видел на почте девушек, а только ворчащих теток, которые сумеречными тенями исчезали в недрах подсобок и каждый раз возвращались оттуда с чужой посылкой. А когда ты им пытался объяснить, что посылка чужая, уже из недр самих теток появлялся трехголовый огнедышащий дракон: одна голова текущая, и две запасные выпочковывались из плеч слева и справа. Сема переживал, а вдруг наш друг от юношеского авитаминоза влюбился в дракона.

Но когда мы открыли дверь и ступили за порог почтового отделения, все наши сомнения вмиг улетучились. В центральном окошке (по наводке от Леши, которую мы получили заранее перед выходом на дело) мы сразу разглядели прелестное юное личико. И даже если к этому прелестному юному личику снизу по какой-то фантасмагорической случайности был прилеплен все тот же дракон, это все равно был прекрасный выбор. Мы решительно двинулись к окошку, как Трус, Бывалый и Балбес в «Кавказской пленнице», в сцене на дороге.

– Здравствуйте, – начал Сема, как самый сексуальный, по его мнению, – вот он хочет с вами познакомиться.

– Да, вот он хочет, – подтвердил я и вслед за Семой ткнул пальцем в Лешу.

– Так, я не поняла, – заворковала девушка, раскрасневшись, – кто именно из вас двоих?

– Двоих?! – хором переспросили мы с Семой и посмотрели на Лешу.

Леши между нами не было.

Мы выскочили на улицу. Леша стоял в пяти метрах от почты, благополучно зависнув.

– Ну, что у тебя на этот раз? Что?! – закричал на него Сема.

– У меня батарейки сели… – трагическим голосом признался Леша.

В юности Сема пытался нас всех женить. Возможно, он чувствовал некоторую вину за свою неразборчивую личную жизнь и хотел в качестве извинений принести на алтарь Гименея наши головы.

Однажды Сема умудрился устроить свидание вслепую самому Леше Невидимке, а это по меркам нашего цирка было настоящее сальто мортале. Мы все еще шутили тогда, что в Лешином случае свидание вслепую – это завязать Леше глаза, чтобы он не испугался девушки и не убежал. В то время Леша общался с женщинами только в собственных снах, при этом мы не могли гарантировать хоть какое-нибудь сходство этих его женщин с реальными. Там, на глубине его зрачков, вполне могли водиться русалки и прочие водоплавающие феи.

Сема предупредил Лешу о свидании за неделю. Но в назначенный день у девушки что-то сорвалось.

В начале девяностых мобильных телефонов еще не было, и девушка предупредила Сему (как организатора Лешиных гастролей) лишь за час до свидания. Сема пытался дозвониться Леше домой, но тот не брал трубку. Сема отправился к нему лично, по дороге прихватив с собой меня, так как у него закралось нехорошее подозрение, что Леша решил отлинять от знакомства с девушкой, покончив жизнь самоубийством. Предположение Семы было не лишено основания: единственной уважительной причиной неявки на свидание, которую он бы принял от Леши, могла быть только его смерть. И Леша об этом знал.

На дверной звонок Леша тоже не реагировал. Сема начал нервничать и принялся стучать кулаком, а потом и ногой. Внезапно дверь распахнулась. Леша стоял перед нами в своих лучших парадных семейных трусах и в одном носке. Его волосы были мокрыми.

– Ты чего к телефону не подходишь? – спросил Сема.

– Мылся я, не слышал, – пролепетал Леша.

– Ладно, – сказал Сема примирительно, – отменяется все, не сможет она сегодня.

По лицу Леши пронесся девятибалльный шторм, погнув нос и сломав ему обе брови.

– Да вы что, придурки! – воскликнул Леша так, что мы с Семой вздрогнули. – Я же побрился!

И действительно, Леша сиял, как младенец. К сожалению, у нас не нашлось с собой подарочной ленточки, чтобы завязать ее у друга на макушке, а так бы получился настоящий подарок судьбы.

Можно предположить, что под чрезмерной эмоциональной реакцией Леши по поводу бритья он замаскировал свое разочарование из-за отмененного свидания. Но надо было знать Лешу. Больше всего на свете, даже больше комков в каше, Леша не любил бриться. Эту дурацкую присказку про то, что лучше один раз родить, чем всю жизнь бриться, придумали, конечно, те, кто ни разу не рожал, то есть мужики, такие, как наш замороченный дружок.

Фактически, за годы нашей дружбы гладко выбритым я видел Лешу лишь дважды: тогда перед несостоявшимся свиданием и несколько лет спустя на Лешиной свадьбе.

Лешу Невидимку трудно назвать обаятельным человеком. Но лет до сорока он был хотя бы выносим. А после стал невыносим вовсе.

После сорока Леша Невидимка начал дребезжать, как вокзальные стекла. Значение слова «брюзжание» на его примере легко объяснять детям. В какой-то момент общение с ним превратилось в прогулку по минному полю.

У Леши к его сорока годам составился приличный райдер запретных тем. Складывалось ощущение, что Леша целиком состоит из триггеров и болевых точек. Фактически, он превратился в одну большую ходячую болевую точку, в гигантскую антиэрогенную зону.

Он появлялся на дружеских вечеринках с таким прокисшим лицом, что его сразу хотелось спустить в унитаз.

Дребезжащий Леша приходил с женой Варей. Эта святая женщина с большими грустными глазами под толстыми стеклами очков добровольно взвалила на себя неблагодарную миссию модератора.

Например, кто-то в компании заводит разговор про работу. Варя делает под очками страшные глаза, и разговор замолкает. Понятное дело, тема запретная: у Леши на работе вечно что-то не ладится.

Или же поднимается тема футбола. Варя громко кашляет, что не вяжется с неприятно здоровым цветом ее лица. Тему паркуют. У любимой футбольной команды Леши как раз идет черная полоса, а как же иначе, это же Лешина любимая команда.

Дети, политика, кино, машины… С каждым припаркованным топиком Леша мрачнел все больше – прекрасный собеседник. Варя стояла на страже его душевного равновесия, в котором уже давно не мешало бы подкрутить пару болтов. Никогда не понимал профессий вроде пресс-секретаря или представителя МИДа. Но Варя раскрыла мне их высокий смысл.

…А я ведь прекрасно помню, как в свое время мы с Семой познакомили Лешу с этой самой Варей. Мы не могли иначе – мы поклялись его матушке.

Все трое в изрядном подпитии, включая непьющего Лешу, мы явились к заветному подъезду. К счастью, заветный подъезд располагался в доме прямо напротив Лешиного, и далеко ползти не пришлось. Заветным подъезд был потому, что, по нашим с Семой сведениям, именно здесь жила та самая таинственная девушка, к которой Леша уже давно неровно дышал. Настолько не ровно, что порой и вовсе забывал дышать, особенно, когда видел ее на улице из своего окна, для чего он даже, по слухам, приобрел мощный армейский бинокль и в чем никогда нам не признавался.