Елена Цугулиева - Эстеты из Кукановки

…Вскоре после этого разговора меня пригласили на смотрины. Дед Емельян выглядел потрясающе: при галстуке, чисто выбритый, благоухающий одеколоном «Джамбул» он походил на Резерфорда и Станиславского разом. Вручая своей избраннице букет гладиолусов, он, севшим от волнения голосом, просипел:

— Не велите казнить, окажите милость…

Анисья Федоровна побледнела, потом побагровела и потом произнесла совершенно загадочную фразу:

— Я для ребенка все сделаю. Себя не пожалею. Мальчик ни в чем не виноватый, почему он должен без деда находиться?

Мы ничего не поняли, но кому было нужно — тот понял. Зардевшись, дед Архипов брякнул на стол бутылку сладкого шампанского, и тут же Аркашка очутился у него на шее.

— Дед! Ты мне родной плетень? — спросил он.

…Примерно через недельку я снова навестила своих родичей, и во дворе увидела странную картину: дед Архипов обивал доминошный стол линолеумом. А Аркашка благоговейно подавал ему гвозди.

— Здрасьте, Емельян Петрович. Это зачем? — спросила я.

— Чтобы, значит, не так грюкали — ухмыльнулся дед. — Супруга моя, знаете, привыкши к сельской тишине и покою…

— Приходите ко мне в гости, — пригласила я, вспомнив, что у меня давно просит починки секретер, — с супругой, и вот с этим… пострелом.

— А его зачем? — подмигивая, сказал дед. — Я ему как есть никто, вашему забору двоюродный плетень.

Аркашка разинул было рот, чтобы завопить, но дед мгновенно перестроился:

— Я пошутил, Аркаша! Я тебе как есть дедушка. Бабушкин муж, стало быть. Разве будет тебе двоюродный плетень вертолет делать? А? Пойдемте в горницу (это мне), там моя хозяйка вареники с картошкой лепила, мы прямо к столу. Вот еще три гвоздочка забью — и пойдем.

Я присела на скамеечку, где уже восседали три бабушки. Они втихомолку комментировали события.

— Это просто мезальянс, — шептала бабушка Люберецкая. — Недалекая женщина. Никакого интеллекта. Что он в ней нашел?

— В своем микрорайоне мог и получше высватать, — заметила бабушка Сидорова. — Даже и с комнатой, и с телевизырем «Рекорд».

А бабушка Зельц молча, но с явным осуждением качала головой.

— Ничего! — бодро сказала я. — Емельян Петрович перевоспитает ее. Правда, над повышением ее уровня ему придется потрудиться. Но… Вы знаете, что ответил гениальный скульптор на вопрос о том, как он добивается совершенства?

Бабушки внимательно меня выслушали, но было видно, что они ничего не поняли… Кроме того, что проворонили вовсе уж не такого плохого жениха. Правда, с некоторыми недостатками.

Но у кого их нет?

С этим парнем не соскучишься.

При мне это было.

Сидели мы за обеденным столом: я, сестра Татьяна, ее муж Анатолий. И, конечно, Аркашка. Обед уже шел к концу, когда он выдал очередной номер. Глядя на кусок пирога, что лежал у него на тарелке, он констатировал:

— Яблочный!

А когда никто не отреагировал — он повторил уже громче:

— Яа-блочный! Я говорю: яб-лоч-ный!

— Чего это с ним? — благодушно спросил отец.

— Выпендривается, — сказала Татьяна, — уже ему яблочный пирог не пирог. Может, тебе с гуявой испечь? Или с авокадом?

— Заелся, — сказал отец. — Взять бы ремень, да…

— Говори толком, чего тебе надо от нас, горемычных? — встряла я в разговор. Сигналом к этому послужил ремень.

— Мне — ничего, — ответил Аркашка, и потянул с блюда второй кус пирога. — Яблоки, небось, из магазина «Консервы»? А то, может, с рынка? Где покупали? И почем?

От неожиданности мы все просто онемели. Никогда еще до сих пор Аркашка не интересовался откуда берутся продукты для его, Аркашкина, питания… Придя в себя, мать ответила вопросом:

— А чего бы ты хотел? Чтобы мы воровали яблоки в чужих садах?

— Может, кто-нибудь из посторонних разъяснит мне, чего он все-таки хочет? — с отчаянием в голосе сказал Анатолий, — я отказываюсь понимать этого человека.

— Сейчас сам разъясню, — успокоил его Аркашка, — я хочу знать, почему у нас нет своих яблок и почему у других людей — есть. И почему другие люди и сушат, и соки гонят, и варенье, и мармелад варят, и так, живьем, сырые то есть, всю зиму едят. А мы все тащим из магазина. А потом — на магнитофон денег нет! Почему на нашем садовом участке одни одуванчики растут? Вот погодите, вас еще за эти одуванчики оштрафуют. Весь садовый кооператив сорняками снабжаете.

И тут мы все поняли: у Аркашки появилось новое хобби.

— Сыночек, зайчик мой! — ласково заулыбавшись, объяснила Татьяна, — ты же сам знаешь, на участке работать некому. Мы все лето с отцом в экспедиции, а нанимать людей со стороны просто неприлично. Мы же не плантаторы какие-нибудь.

— А зачем брали участок? — сварливо спросил Аркашка, — это прилично? Его, может, кто-нибудь другой взял бы и выращивал плоды. Вон у Бори Новикова бабушка мексиканские огурцы вырастила.

— Ты прав, — миролюбиво заметил отец, — мы поступили легкомысленно. Знаешь, стадное чувство. Все брали участки, и мы тоже. Ну, что же теперь делать?

— Как что? — для Аркадия все уже было ясно.

— Осваивать участок надо. Но только на вас надежда плохая. Что с вас взять? Пижоны вы. Белоручки.

— На меня тоже не рассчитывай, — быстро ввернула я, — я тоже чувствую в себе пижона.

— Придется взяться самому, — вздохнул Аркашка.

— Господи! — всплеснула руками Татьяна. — Знатный мичуринец, садовод Аркадий Кульков!

— Да он нас разыгрывает или не в себе, — поддержал Анатолий.

Но Аркашку не так-то легко было подавить демагогией.

— А что? Почему Антошка Клюквин смог стать известным цветоводом, а я не могу стать фруктоводом? Чем я хуже? Еще один мудрец сказал, что каждый человек должен вырастить хотя бы одно дерево.

— А этот мудрец часом не сказал тебе, — саркастически заметил отец, — что у нас участок — шесть соток? Это тебе не три горшка с тюльпанами, как у Антошки на подоконнике.

— Во-первых, Антошка экспериментирует у бабки Антонины в деревне Кабанюхе. Там у нее гектар с исходом, — отпарировал Аркашка, — а, во-вторых, у других садоводов не меньше земли, а они управляются, и еще хнычут, что мало.

— Аркадий! — сказал отец, — сейчас я тебе объясню ситуацию, и ты, быть может, перестанешь изводить нас с матерью. Если, конечно, у тебя в голове мозги. А не…

Он подошел к секретеру и вытащил из ящика пожелтевшую от времени бумажку.

— Вот! Официальный документ. Слушай, что в нем написано. «Тов. Кулькову А. К. Лабораторными исследованиями установлено, что почва на вашем участке — тут двоеточие — кислотность — весьма кислая, фосфор — обеспеченность низкая, калий — очень бедная. Механический состав — легко суглинистая». Понятно? (Пауза.) Ничего тебе не понятно. Это все значит, что земля на нашем участке фиговая, и никакой уважающий себя фрукт расти на ней не будет.