Миервалдис Бирзе - Розовый слон [сборник]

Алнис написал, и тут от удивления в бороде его раскрылся влажно-алый рот:

— Когда я сграбастал этот ключ на чердаке, мне и в голову не приходило… От такой лжи рука немеет.

Бертул продолжал расхаживать:

— Пиши! Марокканский король, играя в карты, сказал своему первому министру: "Ходи с червей или я сверну тебе шею!" Следующий. "Звонок. Потускневшая медь. Высота…"

Так они напряженно трудились до самого вечера. Под конец эта игра понравилась и Алнису. Когда Бертул начал: "Календарь, издание 1923 года…" — Алнис живо подхватил:

— На внешней обложке красная танцующая фигура Уленшпигеля… Левая нога поднята вопреки законам анатомии…

Членам общества друзей природы и истории было сообщено об открытии салона. Наиболее важного потенциального покупателя Бертул посетил лично. На улице Апшу по обсаженной далиями асфальтированной дорожке он подошел к недавно отстроенному архитектурному гибриду Зислаков, покрашенному в розовый цвет. Фасад его в общих чертах напоминал трехступенчатую ракету; эти ступени шли от одноэтажного гаража через полутораэтажный средний корпус до спален на верхнем этаже, с круглыми из цветного стекла окнами на лестнице. Асфальт во дворе чистый, будто, по нему прошлись пылесосом. Позвонил. Сначала отодвинулась занавеска со смотрового окошечка в дверях, затем Бертулу открыла жена Зислака. Вокруг ее щечек вились кудряшки. Бертулу она напоминала молодую овечку, без тени зла в светлых глазах. Появился и сам Зислак, в тренировочных штанах, широко распространенных в нашей стране, пригодных почти всюду: в поезде, на пляже, при пробежках в лесу и на променаде по улицам курортного города. Описаны случаи, когда некоторые были даже похоронены в тренировочных штанах.

— Вы впервые у нас. Если вас интересует… — сказал хозяин дома.

— Весьма интересует! — заверил Бертул и отправился в экскурсию по новому дому Зислаков. Еще немножко пахло олифой и едкой ацетоновой краской. В прихожей к стене прикреплен рог косули, на нем висела женская шляпка. Здоровое стремление к старине, значит, поселилось в этом доме. В самой парадной комнате большой стол, секционные витрины с хрустальными рюмочками, которым, наверное, суждено было всю жизнь прожить невинными, так сказать, не целованными губами хмельного мужчины. И святая троица наших дней: в углу телевизор на тонких ногах косули, а напротив него два удобных кресла.

— Здесь под потолком подошла бы модная люстра — большое колесо прялки с вмонтированными в него электрическими лампочками. Завтра покажу, — сказал Бертул тоном эксперта-искусствоведа.

— Очень интересно, — согласились Зислаки.

В конце экскурсии в коридоре, проходя мимо маленькой дверцы, хозяйка тактично ушла в комнаты, а хозяин открыл дверь туалета:

— Оборудовали… как сумели.

— Принцип верный, — оценивал Бертул. — Это помещение должно быть чистым, как лаборатория. Великолепно! Ватерклозет, плитка, раковина, зеркало… И еще одно: сейчас за рубежом наблюдается мода устраивать в туалете полочки для книг, так как в связи с современным образом жизни — малая подвижность, известная вялость в работе кишечника, как показывает статистика, — люди тут просиживают подолгу. Даже дети. И зачастую читают.

— Очень интересно, — согласился Зислак.

— Но где вы поставите античный, очень ценный музыкальный прибор?

— Рядом с телевизором.

— Правильно. Этапы в истории музыки!

Зислаки, уложив детей спать, стали и сами готовиться ко сну, поэтому сели в освещенный круг возле экрана телевизора.

Зислак положил свою руку на теплую мягкую руку жены. Почувствовав это прикосновение, она, вздохнув, сказала:

— Спать хочется…

— Ну так пойдем спать… — ответил муж, и они начали совместный путь к постели. Этот путь пролегал через чердак, где они, идя друг за другом, проверяли, закрыты ли окна, подобно кассирам в больших банках, проверяющим сейфы. Как на верхнем, так и на нижнем этажах по-прежнему совместно они подергали окна и по очереди каждый повернул на один оборот ключ в парадной двери. Из прихожей зашли в гараж, и Зислак посветил в яму под "жигуленком", где в старом ящике для гаек хранились трехпроцентные облигаций и резервные брачные кольца. Вернувшись в спальню, стали раздеваться. Тут муж отпер скрываемый от детей выдвижной ящик в ночном столике и подал жене книгу, которую та почтительно приняла. Это была "Новая книга о браке". Книга бесспорно правильная, потому что издавна в Риге. Она раскрыла главу "Жена встречает мужа" и прочла: "Прежде чем ложиться спать, жена в ванной комнате должна принять теплый душ. Это вызывает у мужа приподнятое настроение, он чувствует, что это делается ради него".

— До чего же правильная книга… — сладко вздохнул Зислак, пока за дверью в ванной комнате шумел водопад, омывая голые плечи жены.

Улегшись в постель, она прочла: "В минуты близости говорят только о приятных вещах".

— Как шикарно этот Сунеп попался, — улыбался Зислак.

— На двести рублей! — отозвалась она и выключила ночник.

— Но как там написано в книге: с какой стороны я должен лечь к тебе — с левой или с правой? — еще спросил Зислак, потому что он хотел жить правильно.

На следующее утро Бертула разбудил аппетит. Он погрыз найденную в продуктовом ящике краюху хлеба.

Из-под матраса вытащил голубые брюки, на которых спал, применив таким образом автоматическую глажку — старый-престарый способ студентов и холостяков. Сорочка из прачечной Шпоре хорошо накрахмалена, а желтый немецкий пиджак из искусственного волокна вообще не мялся. Принарядившись, Бертул сварил утренний кофе себе и Алнису. Держа в руке чашечку, он откинулся на залатанную ткань шезлонга и огляделся по сторонам, — посетители должны будут проходить через эту комнату. Разница конечно же была разительной, если вспомнить, что всего несколько недель назад, когда он вошел в эту комнату, в ней была только железная койка, кривой стул и подвешенное на веревке полешко в качестве плечиков для одежды, и всю эту скудость освещала голая лампочка, как в общественном туалете… Вместо железной койки теперь тахта, покрытая одолженным у Анни пледом. Удобную низкую тахту притащили из дома культуры, где ею когда-то пользовались во время театрального представления, а также для отдыха актеров.

На полу лежала дорожка, сшитая Алнисом из старых лошадиных попон Скродеренов. В углу из синеватых списанных кулис дома культуры был сымпровизирован платяной шкаф. Ночной столик сооружен из большого картонного ящика из-под бутылок вина "Болгар-экспорта" и накрыт списанной юбкой народного костюма. На стене места отвалившейся штукатурки прикрывали не театральные афиши, а разноцветные куски картона в качестве фона для изготовленных со вкусом старинных предметов, на расписанной национальным узором тесемочке подвешен обгрызенный, вываренный в лавровом листе деревянный ковш, увядший венок Иванова дня из ромашек, дубовых листьев и других Ивановых трав. Сказать по правде, когда он ехал сюда, он мечтал о леопардовой шкуре на полу и голове буйвола на стене… Но не всё сразу. Бертул вышел в салон. И Алнис сегодня облачился в глаженую рубашку и жилет.