Алексей Савельев - Вцепления и срывы [СИ]

— Танечка, милая, ты наелась?

— Да.

— Тогда пойдём вцепляться. Все уже собрались в общей комнате.

Таня встала и огляделась. Кружки стоят пустыми. Полно крошек на тарелке. Пустуют стулья, а из общей комнаты доносятся разговоры и смех. Она поглядела удивлённо на Ладу и спросила:

— А я что, не заметила, как все ушли?

— Всё нормально. Всё хорошо. Пошли вцепляться.

— «Что — то она скрывает и темнит, — подумала Таня, — видимо я как то не так себя вела, была словно под гипнозом. Это было, какое то сумасшедшее пирожное наваждение».

Вошла Таня следом за Ладой и увидела уже сидящих на диване бабушку, маму, Аишу и Гузель, а слева на кровати сидит Настя. Теперь это её любимое место. Таня решила сесть рядом с ней, а Лада заняла место на диване между мамой и своими дочерями. Бабушка сказала:

— Ну, что, давайте вцепляться?

Дочки все закричали дружно: «Давайте!»

Все, как одна, согнули пальцы ног и вонзились в пол. Все сидят и улыбаются. У всех сегодня хорошее настроение, особенно у мамы, бабушки и дочек, и даже солнце радуется с ними, и поют радостнее птицы в лесу. А тут в комнате пока тишина. Лишь раздаются тихие вдохи и выдохи. Так они посидели минут пять. После чего бабушка сказала:

— Давайте перецепимся.

Таня ответила:

— Давайте, — и застучала первая пятками. За ней все остальные. Раздались повизгивания и попискивания. Пол завибрировал. Шум поднялся очень громкий. Четырнадцать пяток замолотили в пол и раздались ногтевые щелчки. Все поставили ступни в другие ножные позиции и вцепились. Зажурчала беседа говорливым ручейком с хрустальными нотками. Согнуты все пальцы ног в мощные матёрые кулаки. Не похожи детские ступни на детские, а больше на зрелые женские и только лица явственно говорят, что это девочки от пяти до десяти лет. А в стороне скопились кухонные сырники, словно очень много электромобилей на аттракционе автодром столкнулись и никак не могут разъехаться. Бабушка похлопала себя по животу, икнула тяжело и поблагодарила:

— Спасибо тебе, Лада. Накормила ты нас.

— На здоровье, родная моя. Я люблю вас всех. Вы всегда можете прийти ко мне и я вам позволю нюхать и целовать мои ступни.

Таня задумалась: «Почему же у меня не вышел лесной пирог и получился красной плоской пригорелой кляклиной, а у Лады вышел очень вкусный, нежный, и что самое непонятное, как она умудрилась в тесте сохранить целостность ягод, словно они вот — вот сорваны? Ведь в лесном институте я вместе с девчонками однокурсницами и самой преподавательницей помню хорошо, как ходила собирать лесные ягоды малину, землянику, чернику, бруснику, калину и ежевику, а потом сама преподавательница при нас испекла тот лесной пирог, и он у неё получился вкусный, но не дотягивающий, конечно, до пирога Лады? Понятно, что у Лады вкусней, ведь она пирожных дел мастерица и работает по этой профессии. А я у меня — то чего не вышел, ведь всё делала, как и положено?» Она поглядела на диван. Лада болтает звонко и непринуждённо с мамой и бабушкой, а Гузель и Аиша разговаривают о своём. Таня решила то же пообщаться с сестрой и начала разговаривать с ней о будущем сестрёнки Златы, поглядывая иногда на маму с благодарностью, что она дала им такую радость. Шум разговора многократно усилился. Мама засмеялась как бешеная от шутки Лады. Повысили громкость разговора Аиша и Гузель. Бабушка сморщила лица и принялась рассказывать нечто забавное. Мама слушала её, слушала, а потом захлопала по ляжке:

— Не может быть, не может быть, — комната наполнилась громким смехом.

— А она, она, — указала бабушка на кого — то невидимого перед собой, — говорит, что так не должно быть.

Они грохнули смехом втроём.

Мама вытянула сквозь смех губы и почмокала ими в сторону Насти. Та ответила тем же. Пахнет в комнате ногами, влагалищами, салатами, яичницей и жареной картошкой. Лада начала оживлённо говорить маме и бабушке. Те лица сморщили, закатились смехом. Таня прикрыла рот и нос ладонями и смотря на них, пролепетала с ужасом:

— Что то будет. Что — то точно будет.

Настя услышала это и спросила со страхом:

— Что будет?

— Не знаю, но что то будет.

Вдруг раздались у мамы ногтевые щелчки, а пальцы пошли друг за дружкой распрямляться:

— Срываюсь.

Таня хлопнула по голой ляжке:

— Блядь, я же сказала, а.

Все завизжали. Радость сменилась тут же испугами.

Бабушка воскликнула:

— Не успели даже третий раз перецепиться, срывы пошли.

Зарычало у мамы влагалище, замычали груди:

— Сейчас сорвёт, сейчас сорвёт.

И забегала с визгом по комнате.

Лада крикнула:

— Пошло крутить милую.

Ругнулась бабушка:

— Блядь, вечно нас начинает срывать. Что за хуйня?

Лада сказала:

— Только бы мне не сорваться. Только бы мне не сорваться.

— Этого ещё не хватало, — произнесла бабушка, — я даже представить не могу, что тебя может сорвать.

Раздались два детских голоса Аишы и Гузели:

— Мама, не срывайся, мы просим тебя.

Таня крикнула:

— Ну всё. Пошло, — и махнула рукой.

Бабушка прокричала Ладе:

— Вот как бы меня не сорвало. Это будет да. Это будет кошмар.

Лада произнесла, глядя на бегающую маму:

— Надеюсь, меня не сорвёт, надеюсь, меня не сорвёт, — и замахала подолом короткого платья, оголяя то и дело половой лобок и губы.

Уставилась бабушка на маму и крикнула:

— На цыганочку бедная перешла. Как прокручивает её, как прокручивает, — после чего завизжала вместе с ней долго-предолго. Раздался среди какофонии и крик Лады:

— Срывы, срывы.

Уставилась Таня на Ладу и увидела, что та переменилась в лице. Она первый раз увидела её такой напуганной.

— Держись, — крикнула бабушка.

Завизжали её две дочки сидящие рядом. Настя включилась с кровати в этот писк, наполненный страха. Лада заматерилась. Выскочили из пола её ногти с такой силой, словно пробки шампанского. Завизжали по свинячье её влагалище и груди. Она вскочила и забегала вместе с мамой под визг своих двух дочек, под визг Насти, под матерную брань Тани и ласковые слова бабушки.

— Как хуячит милых, как хуячит, — провопила Таня, расширив глаза.

Мама встала на раскоряку. Заходила туда и сюда жопа. Глаза выпучились, глядя на Таню:

— Блядь, сука, как меня на хуй крутить, Танька гляди. Глядииииии ааааааааа, ёбаный в рот как меня на хуй крутит.

— Мамочки, мамочки, мамочки, — начала вскрикивать то и дело Лада, бегая по комнате вприпрыжку, — как меня крутит, ух, ах, ой, ай.

Проорали дочки:

— Мама, держись.

— Держись, — крикнула Настя своей маме.

Таня прорычала:

— Сейчас нас всех посрывает, как сук ебучих. Не успели даже нормально повцепляться, как всё пошло. Да блядь сука, — и хлопнула с досады по голой ляжке.