Ростислав Соломко - Жизнь? Нормальная [сборник]
- Название:Жизнь? Нормальная [сборник]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Верхне-Волжское книжное издательство
- Год:1981
- Город:Ярославль
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ростислав Соломко - Жизнь? Нормальная [сборник] краткое содержание
Жизнь? Нормальная [сборник] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
…Что-то бьется, хочет освободиться, вылупиться, трясется, гремит…
— Григорий! Ты будешь вставать? Или у тебя командировка?
— Что?.. Какая, к черту, командировка!.. Го-осподи! Когда я высплюсь?
— Мог бы записаться в какой-нибудь ГИПРО или ЦКБ.
— Записаться… Кинь носки. А я и пошел вчера. Кладу на зеленый стол журнал командировок по городу. Главный глянул на страницу назад. «Вы позавчера уже были в ГИПРОТРУБПРОМЕ. Как в вашем отделе с коэффициентом усидчивости?» Кобенится. Ведь и он, и я знаем, что командировка липовая. Медлит. Наслаждается. Шарит ручку. Противно, когда галактики врут. Врут взаимно. «Ой, говорю, вспомнил. Сегодня ехать не могу». И вытащил у него из-под пера журнал. Ну, что ж. Мне не будет забыт и этот микрокукиш.
— Какие галактики? Тебе бы отдохнуть, в самом деле.
6
Конец июля. Ливни сбили листву, и лето на скверах выглядит сентябрем.
«Сентябрь» у нас с Верой словно бы код военной операции. Точно «Барбаросса» или «Большой лев».
Мы по молчаливому уговору отчуждены, законспирированы.
Однако, вот сейчас, мы идем с ней вместе по асфальтированному въезду во двор нового корпуса клиники.
Обстоятельства нашего легального общения сегодня следующие.
Первое. Болен Петр Савельевич, отчим Веры, бывший замдиректора нашего СКВ, ныне пеноионер.
Второе. Старик не в ладах с зятем и поэтому с нами нег Семена Васильевича.
Третье. Сегодня я представитель месткома. У проф-казначея мной получены четыре рубля, каковые превращены в болгарский виноград и венгерские яблоки, арабские апельсины и бананы маленькой развивающейся страны с именем, похожим на название джаза.
Официальный пакет в левой руке дает мне право непринужденно поддерживать Веру правой.
Больничный корпус весь из прямых линий, стекла и плоских панелей.
— А что это за сверхкастрюля, забитая наполовину в землю?
— Конференцзал. Он же концертный. Здесь играют Шопена и Скрябина второстепенные лауреаты.
— В такой больнице, я думаю, няньки не вымогают рубль за смену простыни. Как тебе удалось поместить сюда старика?
— Бульон придется подогреть, — пощупала Вера бутылочку в сумке.
Пластиковый коридор. Белая палата-одиночка; я понимаю: этот комфорт — для безнадежных.
В постели лежит человечек с запавшими закрытыми глазами.
Так вот он теперь каков, наш «блюстатель порядка», правая рука Главного по части внутренних дел!
— Ме… мер… завца нет?
(Мерзавец — это Семен Васильевич.)
— Это Гриша, папа, — говорит Вера в ухо Петру Савельевичу.
— Григорий…
Больной заволновался, пытается поднять голову.
— Документы… мои… на персоналку… пенсию-то… надо… это… ох… в отдел кадров… ох… министе… сва. Гриша, ты…
Силы оставляют Петра Савельевича.
Я кладу на столик пакет от месткома и администрации СКВ и тихо выхожу в коридор.
— Гриша, — выглядывает вскоре Вера из дверей. — В соседней палате кто-го уж очень кричит ночью, не дает папе покою. Поговори, пожалуйста.
Осторожно стучу в соседнюю дверь.
Выходит щуплый старичок с книжкой.
— Извините.
— Да.
— Вам достался неудобный сосед.
Меня не понял. Может быть, глухой.
— Ваш сосед кричит ночью!
— Это я кричу.
— Зачем?
— Не знаю. Сегодня приходит женщина, говорит: я ваш доцент. У меня второй уже доцент.
Просматривает на моем лице реакцию.
— Спрашивает, кем я работал и про семью. Доктор, говорю ей, я сам знаю, что это моя смерть, но я не могу бросить курить. Она: я не сказала, чтоб вы бросили, курите себе. Сколько 475 и 25? Это она меня спросила. Я заплакал. Она говорит: тогда я не буду больше к вам ходить.
Таинственно:
— Это очень серьезный доцент. Второй. Она спросила: не ушибся ли я? Почему нет. Может быть, говорю, я не помню. Мой вес 54 и рост 154, — неожиданно заключает он.
Во мне просыпается неодолимое любопытство к такой вот, не идущей к делу детали:
— Что вы читаете?
— «Дома с собачкой».
Ответное липкое любопытство в глазах старика:
— Скажите, вы — доцент? Третий?
Мы вышли из больницы затемно.
Не по-июльски сырой и холодный ветер прижал Веру ко мне.
Где-то за нами сияли, как витрины универмага, стеклянные стены больницы.
О чем думала Вера?
Я думал о том, что мне соврать моей Зинаиде, явившись домой заполночь.
Лучший вид лжи — полуправда.
Надо рассказать все о Петре Савельевиче и ни слова о том, как мы е Верой, слившись, шли сейчас в темноту, как она припала ко мне, как нам захотелось — неодолимо, неотвратимо стать предельно близкими, и как Вера потянулась ко мне, потом отстранила меня и сказала: — В сентябре…
7
Так кто же на Кавказе будет третьим?
Кто будет нашим бдительным другом?
Кто «своевременно просигнализирует дирекции и общественным организациям» о нашей с Верой «аморалке»?
Только не Бернер.
Он уже в другом регионе.
Его письмо я нашел на своем рабочем столе вчера.
Вот оно:
«Григорий!
Чтоб ты что-нибудь понимал, сразу — с рыбкой под Астраханью осечка: зимой с билетом на пароход прохлопал, а теперь… Сам понимаешь.
Но без воды не могу. Плыву на туристическом ковчеге по Днепру.
Сейчас утро. Обложной дождь. Температура — под пиджак и плащ. Неприятное ощущение ниже поясницы (промокнул палубное сидение) и на плохо вымытой личности. Забыл вчера свои принадлежности в общем умывальнике и…
Стоим. Перед глазами берег. Какой-то непарадный город. За причалом озябшие телеграфные столбы, строение туалета, длинный низкий сарай. Его крыша — своеобразный музей кровли. Участками и заплатами показаны все виды покрытий: шифер, железо (крашеное и нет, оцинкованное и нет), доски, толь, и т. д.
Все это — вид на набережную.
Едем на экскурсию. Из 170 туристов вышло человек 40. Подряжаем троллейбус, стоящий у «Ричкового вокзала». По 8 копеек с пассажира. Как в Мексике. Там можно снять трамвай на похороны. (За эту информацию отвечает Маяковский.)
За запотевшими стеклами видим только окраины, так как маршрут троллейбуса не заходит в центр.
Гид развлекает рассказом о проезде Екатерины Второй. Для императрицы, прибывшей «на 79 вымпелах», был выстроен деревянный дворец, якобы похожий на Зимний. Довольная Екатерина предложила Суворову подсказать ей вид монаршей милости. «Матушка, вели уплатить за постой наших солдат».
Каюта моя на 8 человек. Двухэтажные нары.
Мои спутники?
Женя Первый — лет сорока, весьма приятной наружности. Пьет с раннего утра, примерно, до 5–7 вечера. Дальше в Ноевой наготе (Ной обнажался до трусиков?) спит непробудно часов до 3–5 утра, после чего к неудовольствию «нытиков» начинает громко пробуждаться. Читал двухтомник «Сага о Форсайтах» какого-то зарубежного автора.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: