Владимир Котенко - Служебный гороскоп

— Поэты будут про наш мост стихи слагать! — воскликнула Матильда.

— А музыканты песни, — добавила тетя Зоя.

Голос Еремина ушел ввысь, в заоблачные дали:

— И мы его достроим! Нам никто не помешает!

Щелкнули ножницы, упала ленточка, ее подхватил ветер и брачными кольцами закрутил на перила моста. Ухнул духовой оркестр. Раздались аплодисменты. Пионеры поднесли цветы, кто-то зачитал поздравительную телеграмму из министерства. Выстрелила бутылка шампанского.

Великий Немой вышел на мост сперва нерешительно, будто ступил в воду, но постепенно его поступь стала тверже.

— Эй, куда идешь? — крикнула тетя Зоя.

— М-м-м…

— На тот берег? К невесте? Ну иди, иди, соединяйся, только на свадьбу не забудь позвать. Не зажиль!

Рогачев все еще не мог осознать реальность во всем ее объеме. Он стоял на мосту, машинально щелкая этими дурацкими ножницами, понурив голову. Вдруг раздался истошный вопль тети Зои:

— Беда-а-а! Немой с моста бросился! Каска плавает, а самого нету! Утоп! Утоп!

Ждали куратора из министерства. Знали, что по головке не погладят. Страсть господня! И слово-то какое — куратор! Мороз по коже. Уполномоченных видали, они любят сало и свежий помидорчик под водочку, ревизоры обожают кур и коньячок, а вот что любят кураторы, никто не ведал. И вот он прибыл. Им оказалась элегантная молодая женщина, Анна Тихоновна Карпова, не ускользнуло от внимания и то обстоятельство, что сапоги и кофточка на ней были такие же, как у Валентины Егоровны и Матильды. Тетя Зоя присвистнула, дескать, вас что, под копирку делают? Происшествием на мосту она решила заняться сразу же, даже не отобедав и не отдохнув с дороги. Цветы не приняла, сказала, чтобы пощады не ждали, мол, сам мечет громы и молнии. Все поняли, что теперь им — крышка.

Куратора устроили в кабинете Еремина, поэтому главному активисту пришлось впервые надолго покинуть кабинет, что он сделал с явной неохотой. В сторонке с блокнотом в руке расположилась Матильда. Карпова забросила ногу на ногу, положила на стол сигареты, сказала:

— В старину молодые женщины, волнуясь, пудрили вспотевший нос. Теперь они закуривают. Матильда Ивановна, вы будете записывать нашу беседу.

— Вести протокол?

— Ну зачем такое слово? Пока просто запись.

Первым был опрошен начальник стройки Рогачев. Он сильно сдал, с него сошел столичный лоск, джинсы и кроссовки уступили место ширпотребовскому костюму и туфлям местного производства, уже не несло от него за версту заграничным одеколоном.

— Итак, Николай Петрович, сколько лет вы командуете этим мостоотрядом? — задала вопрос Карпова.

— Лет десять. А вообще-то мосты строю всю жизнь.

— И какие получались мосты? Как этот?

— Нет. Такой впервые.

— А что же с этим стряслось?

— Все наша спешка, знаете ли, неразбериха. Авось-небось.

— Вы отсутствовали целый год. Почему?

— В роли добытчика был. Слишком стройка серьезная, много надо.

— Да, если вдоль реки строить, — съязвила Карпова.

— Того не дадут, другого не поставят. Сам, мол, изворачивайся. Возьмешь суму и пойдешь по свету с протянутой рукой. Граждане начальники, замы, плановики, хозяйственные органы! Подайте, кто что может. Вот заявка.

— И подают?

— Говорят: нищих к богу, госснаб подаст. Иногда милицию зовут. Тут важно психологию знать. Одного возьмешь жалостью, другого рубищами, третьего страхом, мол, сам когда-нибудь по миру пойдешь. Я в театре люблю просить, в антракте, когда народ гуляет. Подловишь там какого-нибудь деятеля и заявку ему подсунешь. Ему неудобно отказать, если он с женой, особенно с чужой. Подпишет. Я как-то на премьере «Гамлета» фонды на лесоматериалы выбил.

Карпова подвинула Рогачеву сигареты:

— Курите.

— Я американские не курю.

— Наши. «Мальборо».

— Другое дело. Сенк ю.

Рогачев жадно затянулся.

— Николай Петрович, я выяснила во всех отделах и главках нашего министерства. Ваше присутствие в Москве было не столь уж обязательным. Так что же вас заставило жить вдали от работы и семьи, Николай Петрович? Целый год!

Матильда поправила:

— Полтора.

— Тем более. Как там говорят французы? Ищите женщину? Может быть, поищете, Николай Петрович?

Матильда сразу насторожилась:

— Анна Тихоновна, мне как записывать? Все подряд или с купюрами?

— Подряд. У Николая Петровича нет секретов от широкой общественности. Я жду исповеди, Николай Петрович.

— Ладно. Скажу. Я в Москве влюбился, будто мальчишка. Последний раз в жизни. Знал, что глупо, но ничего не мог с собой поделать.

— Но ведь целый год! А у вас такая ответственная стройка.

— Как там поется? В любви и ласках время незаметно шло. У меня в Москве практически новая семья, Анна Тихоновна.

У Матильды отвисла челюсть, не удержалась от восклицания:

— И здесь тоже! Не многовато ли? Что же вы теперь делать будете, Николай Петрович? В личном плане?

— Не знаю. Совсем запутался, — ответил Рогачев.

Карпова недоуменно пожала плечами:

— Неужели та москвичка столь хороша, что вы забыли обо всем на свете?

— На вас похожа.

— Молодая?

— Примерно ваших лет.

— Какая-нибудь смазливая вертушка?

— Нет, умница. Вроде вас.

— С вами все ясно. Больше вас не задерживаю. Впрочем, можно мне еще один вопросик задать, Николай Петрович? Говорят, ваша супруга ежедневно получала письма на десяти страницах. Когда вы успевали их писать, если были так заняты?

— Я их дома заготовил. До отъезда. Писал тайком на работе.

Еремин вошел в кабинет на ощупь, палкой простукивал дорогу. Так слепые ходят по улицам. Впрочем, он и был в черных очках.

— Товарищ Еремин, садитесь, пожалуйста, — предложила Карпова.

— Куда?

— На стул.

— Где он?

— Перед вами.

— Не вижу.

— И давно вы ослепли? Вы меня еще вчера зрячим встречали.

— Притворялся.

— Какое у вас образование? Что вы кончали?

— Исторический факультет. Я дипломную защищал по Ивану Грозному.

— А какое это отношение имеет к мостам?

— При Грозном много мостов строили.

— Признайтесь, товарищ Еремин, вас тут недооценивают? Вы способны на большее? Так вам кажется?

— Это каждому кажется, — хмыкнул Еремин.

— Значит, самому хочется быть начальником мостоотряда?

— А кому не хочется?

— Слепота-то, выходит, у вас хитрая. Если не ошибаюсь, расчет у вас был такой: мост с браком — лучший повод для отстранения Рогачева от должности, а вы на его место. Вот почему молчали, что мост неправильно строится.

— Ошибаетесь. Я за брак тоже несу ответственность, — возразил Еремин.

— Да, но вина Рогачева все-таки больше. К тому же у него в столице любовница. Ведь вы знали про ту москвичку?

— Я слепой, не видел, куда мост идет.

— Из вас двоих убрали бы Рогачева. Бракодел, да еще с аморалкой. Этого у нас не любят. Такой у вас был замах?