Владимир Котенко - Служебный гороскоп

— Еремину? Какой же из него мужик? Но вызывать Рогачева все равно не буду.

— Из-за профилей?

— Зачем уточнять? Сами знаете.

— Знаю, к сожалению. Пойду я, Мотя. Поплакать хочу. А все-таки про аборт не надо. Это уж слишком.

— Буду! — с вызовом отвечает Матильда.

Кабинет главного активиста стройки Еремина завален чертежами, бумагами, стол засыпан пеплом от сигарет и перхотью. Не отрывая взгляда от стола, Еремин быстро просматривает какие-то бумаги, а скорее, путает их. У окна сидит бригадир тетя Зоя в своей неизменной парусиновой робе. Главный активист бурчит себе под нос:

— Ну, тетя Зоя, поведай, как идут дела на стройке.

— Хуже не бывает.

— Что так?

— Того берега никак не достигнем.

— Почему?

— А кто его знает? Запланированной длины достигли, а к тому берегу ближе не стали, все на этом топчемся.

— Может, плохо работаете?

— Грех вам так говорить. Люди трудятся с пониманием вопроса. А главное — мост-то этот ох-ох как народу нужен, все его заждались. И на том берегу, и на этом. Прямо беда. Сахзавод там, а свекла здесь. Элеватор, наоборот, у нас, а пшеница растет у них. Вот и приходится людям крюк в триста километров делать, бензин жечь, технику бить, время терять. А хуже всего нашему Великому Немому приходится.

— Это какому еще Великому Немому? Медведеву, что ли?

— Ему, ему, нашему лучшему сварщику. Который не говорит.

— И не слышит?

— Слышит, но не говорит. Так вот, у него на том берегу невеста живет. Она, значит, там, а он здесь. Решили они пожениться, когда мостом соединятся.

— Символично.

— Да, измаялся парень весь. Каждый вечер на обрыв выходит, на тот берег смотрит, а он все так же далеко, как и вчера, как и позавчера, как и неделю назад.

— Он у тебя в бригаде?

— Точно.

— Ну! Этот горы свернет.

— А не получается. Не идет мост к берегу, хоть плачь. Может, что-нибудь напортачили? Может, самого вызовешь?

— Рогачева?

— Да, пускай разберется.

— Нельзя. Он там, в столицах, последний пролет на мост выколачивает. Если уедет, то другая стройка перехватит. Останется незавершенка. А он этого не переживет. Он ведь всю жизнь мечтал построить именно такой мост: огромный, горделивый, какого ни у кого нет. Всякий мужчина мечтает построить в жизни хотя бы один такой мост. Добился наконец, чтобы ему доверили эту стройку, доказал, что не подведет, выхватил заказ у других из-под носа, украл объект, предназначавшийся совсем другому мостоотряду, себе на этом врагов нажил. В самом деле, какая-то чертовщина получается. Тот берег совсем рядом, рукой подать, а не ухватишь, телефонную трубку, кого-то распекал, перед кем-то сам оправдывался.

— А все из-за Варьки! — заявила тетя Зоя.

— Какой еще Варьки?

— Продавщицы из сельмага. Наши мужики к ней в магазин ныряют? Ныряют. А магазин где? Рядом. Эта Варька нам всю стройку срывает. Надо ее удалять. Иначе мост не одолеем.

— Удалять? Это каким же образом?

— Это уж ваше дело, — сказала тетя Зоя. — Вы начальство, пусть у вас голова болеет. Только одно знаю. Не удалим магазин — мост не построим. А чего если не так сказала, то извиняйте.

— Знаю! Знаю, куда магазин ставить! — вскричал Еремин. — На тот берег!

— И что будет?

— Убьем сразу двух зайцев. Удалим магазин, а мост сразу за ним двинется.

— Почему?

— Ну ты несмышленая, тетя Зоя. Да наши ребята все сделают, чтобы магазина достичь.

Продавщица Варька ненавидит забулдыг. Прежде чем дать клиенту бутылку, она ему сперва прочтет нотацию о вреде алкоголя, пошлет стенд почитать, где наклеены вырезанные из газет и журналов карикатуры. Нынче все шло как обычно. Она торговала постным маслом на розлив, копченой ставридой, пряниками, а злодейку с наклейкой оставляла на потом. Когда куранты пробили четырнадцать, раздался гул огромной машины, подкатили кран и панелевоз, выскочили из кабин здоровые веселые ребята в спецовках и касках. Не успела Варя глазом моргнуть, как ребята во главе с тетей Зоей обвязали толстыми канатами крест-накрест ее магазинчик. Снова зарычала машина, канаты натянулись, ларек дрогнул, приподнялся. В дверь посыпались перепуганные покупатели. Высунулась злая Варькина голова, завопила:

— Фулиганы! Паразиты! А ну, ставьте магазин на место! Люди добрые, ратуйте! Магазин белым днем крадут совместно с продавцом!

— Поехали, Варвара, — ржали ребята.

— Куда?

— На тот берег!

— Да вы что? Сдурели? Тут же мой дом, огород, скотина. Ну, гады! Ну, алкаши! Ох, сейчас уксусом ваши головы непутевые полью! Уж похмелю так похмелю!

Покупатели опасливо жались в сторону, издали вступались:

— Надо бы в милицию брякнуть. Это мостоотрядовские. Отчаянные. С ними лучше не связываться.

Стрела пошла вверх, магазинчик раскачивался над землей, будто маятник, в нем что-то загремело. Варвара запричитала:

— Ну, дьяволы! В тройном размере заплотите! Вы мне банки с зеленым горошком побили!

— Да?! А почему у тебя на витрине горошка не было? — спросила тетя Зоя.

— Не успела выставить.

— Заначка! Нарушение правил торговли.

Ларек совершил в небе почетный круг вместе с Варварой, и кран увез их на другой берег.

Через неделю-другую после переселения Варькиного магазина в мостоотряде состоялось экстренное собрание. Главный активист Еремин говорил глухим, треснутым, будто довоенная грампластинка, голосом. При этом все так же не поднимал голову и шуршал бумажками. Он даже вынужден был встать из-за стола, потому что за бумагами его не видно. Еремин сказал:

— Перенос магазина нам ничего не дал. Все сроки вышли, но ближе к тому берегу мы не стали. Ситуация угрожающая. Я хочу посоветоваться с народом, что нам делать?

Первой нашлась Матильда:

— Вот мы сидим, головы ломаем, а может, его вовсе нету?

— Кого?

— Того берега.

— Но у реки всегда два берега.

— А у нашей один.

— Брось ты! Тот берег хорошо виден, особенно по утрам, когда сойдет дымка. Он будто на картинке.

— У меня есть мысль! — высказалась тетя Зоя. — Основополагающая. Что, если не мост к берегу приблизить, а, наоборот, берег к мосту?

— К сожалению, это технически невыполнимо, — пояснил Еремин.

И тут поднял руку Медведев, высокий стройный парень, каждый древний греческий скульптор мечтал бы иметь такую модель, чтобы отобразить средствами искусства скульптуру какого-нибудь бога. Медведева все уважают и ценят, потому что он хорошо работает, а главное — помалкивает. Он немой. Обычно этот дефект делает людей злыми, а он весел, добр, открыт душой.

— Гляньте, гляньте, немой слова просит! — воскликнула Матильда. — А как говорить будет? На пальцах? Сядь!

Медведев не сел.

— Оратор! — улыбнулась тетя Зоя.

Валентине Егоровне стало жалко парня, она сказала: