Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Вы интересуетесь прошлым? Хотите знать историю? Тогда эта книга для вас. Вас ждет много нового и интересного. Вы получите ответы на разные вопросы.

Кто был настоящим отцом Владимира Ульянова? Был ли дедушка Ульянова женат на собственной дочери? Зачем другой дедушка из Израиля стал Александром Дмитриевичем? Почему мозг Ленина состоял из двух половинок разных размеров? Как Владимир Ильич получил диплом юриста? Какова роль евреев в создании коммунистической партии? Почему в названии партии появилась буква «б»? Кто назвал Феликса Дзержинского железным? Зачем Дзержинский носил длинную шинель? Почему будущий глава ЧК не стал сдавать выпускные экзамены в гимназии? Как Иосиф Сталин из бандита-уголовника сделался революционером? Спал ли матрос Железняк с Розой Землячкой? Почему 8 марта стал для Клары Цеткин праздничным днем? Как Инесса Арманд едва не погубила революцию?

И еще многое, многое, многое другое…

Если у нас чего-то много, то говорят: как грязи. А уже ее-то у нас!..

Раньше памятников Владимиру Ильичу было как этой самой грязи… А потом они стали как-то незаметно исчезать.

Однажды мне довелось увидеть, как это происходило. И даже поучаствовать в процессе.

Бабка оставила мне в наследство домик в деревне. Деревня называлась Тамаркино. Местный краевед Егорыч связывал это слово с искаженным Тамерланкино.

Якобы когда-то в далекие годы проходил здесь Тамерлан со своим войском. Во время постоя наложница одного из воинов родила девочку. Воин не захотел идти дальше, отпросился у командира и остался с подругой и ребенком.

Вот так и образовалась деревня, которая благополучно дожила до наших дней. А от того времени остались лишь название да камень, на котором якобы сидел сам Тамерлан.

Вот такая романтическая история!..

Мечтательный у нас народ. Обожает сказки. Наложница… Ребенок… Сидел на камне…

В ребенка верю. Сразу и безусловно. У воинов это не заржавеет. А насчет остального…

Законных-то жен бросают. А тут какая-то временная подруга, спутница походов сбила мужика с воинского пути. Увольте!..

Сидел ли Тамерлан на голом камне? Сомневаюсь. Он же царь! Хан! У него что — кресла или, на худой конец, стула не нашлось? На холодном камне только простатит наживать.

Словом, приукрашивал Егорыч действительность. Выдавал желаемое за реальное. Впрочем, когда с ним вступали в спор, он обижался, ярился и пугал всех:

— Я скажу. Я все скажу.

Знание свое он скрывал тщательно. Но как-то не удержался и поведал:

— Есть тайный факт.

— Что за факт?

— Дочь наложницы была вовсе не дочерью воина.

— А чьей же?

— Дочерью самого Тамерлана!

— Что?

— А то! Предание сохранилось. Из уст в уста передавалось.

— Зачем же так — оральным способом?

— А царское самодержавие? А советский строй? Вмиг бы обрубили цепочку.

— Может ты и есть потомок? — смело предположил я.

— А то! Похож? — с надеждой в голосе спросил он и приосанился.

При этом в противогазной сумке, висящей на боку, с которой он не расставался никогда, что-то стеклянно звякнуло.

— Знаешь, Егорыч, я как-то и с оригиналом не очень знаком, — уклонился я от прямого ответа.

— Знаю, не похож, — тяжело вздохнул краевед. — Это потому что по материнской линии.

Я не стал с ним спорить. Но, думаю, не было там никогда никакого Тамерлана, а деревню назвали в честь Тамары Ивановны — многолетнего бессменного председателя сельсовета — невысокой кряжистой женщины, шумной и горластой, с неизменной папиросой в зубах. В лесбопаре она была бы идеальным мужем. Если бы в деревне, разумеется, практиковали однополую любовь.

Деревенский памятник Владимиру Ильичу стоял возле сельсовета. Когда я проезжал мимо, около него суетились люди.

Два аборигена — братья Трясучкины — накинули на бетонный торс вождя веревку и рывками сдергивали его вниз. Руководила ими сама Тамара Ивановна.

— Раз! Раз! — командовала она зычным голосом.

В стороне спокойно лузгал семечки тракторист, который должен был вывезти скульптуру, но считал ниже своего достоинства участвовать в грубом физическом действе.

Процесс не шел. У братьев не хватало мощности организма. А от голоса Тамары Ивановны лишь вспархивали с проводов вороны.

— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался я.

— Демонтируем, — сурово отозвалась председатель.

— А что будет взамен?

— Памятник воину-освободителю.

— Гайдару?

— Почему Гайдару?

— Он освободил народ от денег.

— Поставим монумент Родине-матери.

— Это совсем другое дело. Это будет вечно. И деньги будем собирать?

— А как же! Самообложение.

— А его куда? — попытался я прояснить ситуацию.

— Отвезем! — сделала рукой неопределенный жест председатель. — Ну-ка, еще раз! — обратилась она к Трясучкиным.

Братья снова схватились за веревку, но их истощенные, ослабленные алкоголем, тела не производили желаемого эффекта.

Я живо представил себе, что будет. Вождя разобьют на куски и замостят какую-нибудь лужу. Металлическим каркасом прикроют дыру в курятнике.

И я предложил:

— А если я его выкуплю?

— Как это?

— Заплачу деньги. На них можно будет изваять новую скульптуру.

— Интересная мысль! — одобрила глава сельсовета. — И в банк ездить не надо.

— Почему?

— Деньги я могу принять сама.

При этих словах братья Трясучкины погрустнели. Им, видимо, было обещано натурой. Но они были люди тертые и бывалые. И понимали, что с денег им не обломится.

Я увидел их переживания и ободряюще похлопал одного по плечу. Они поняли и заулыбались.

Сообща нам удалось завалить скульптуру на тракторный прицеп. Очень помогла Тамара Ивановна. Она не только громко и четко подавала команды, но и действовала корпусом. Подозреваю, что она могла бы вообще все сделать сама, но стеснялась своей воистину мужской мощи.

При опрокиде случился маленький конфуз. Если сам вождь оказался крепок, то при устройстве основы явно сэкономили цемент. Поэтому постамент хрустнул и переломился пополам, выворотившись кусками металлической арматуры.

Кто-то мог бы сделать из этого незначительного факта глобальное обобщение. Мол, весь советский строй был таков: в видимости все хорошо и надежно, а внутри насквозь прогнило.

Зачем же так? Зачем все огульно хаять? Уничтожать и затаптывать? Не надо! Было в нашей прошлой жизни много разного. И даже хорошего.

Да и в данном конкретном случае. Ну, уворовали пару мешков цемента. Кто-то сделал себе личный подарок. Но при чем же здесь политика, строй и советская власть?..

Владимира Ильича мы выгрузили на моем участке, на краю огорода, возле яблони. Я хотел монтировать его немедленно, но братья Трясучкины дружно взмолились: