Валерий Тихомиров - Невеликий комбинатор

— После разглашения мне не уйти. Без циркония откажет разгон. Турбину засекут с орбиты. — Карл Ильич выдержал небольшую паузу и мягко попросил чокнутую мадам, неизвестно почему принявшую его за кого-то другого: — Циркония не одолжите?

Как женщина и мать Тереза Марковна тут же ощутила подсознательное желание помочь попавшему в беду самцу своего вида. Как биолог и уфолог она поняла, что от нее требуют денег.

— Сколько?

— Ну-у… — тактично намекнул Контактер.

Тереза Марковна без колебаний вынула кошелек и спонсировала «разгон турбины» четырьмя тысячами русских рублей, отложенными на покупку стиральной машины. Цирконий был намного важнее вульгарных бытовых излишеств. Деньги мгновенно исчезли в кармане пальто. Теплов с большой нечеловеческой благодарностью склонился к трепетной доверчиво подставленной ушной раковине спонсора:

— Через три дня в полночь. Точка отсчета — на сорок четыре градуса от оси полюса. Первый дом от станции. Радиус приземления обесточить. Передадите мои положительные импульсы! И запомните — ШТОХА ПАРТАНИТ!

Последние два слова настолько потрясли женщину своей нечеловеческой загадочностью, что она впала в экстаз. Теплов обогнул замершую чудачку и рванул вдогонку «Волге» прокурора города. Но было поздно. Тормозные огни мелькнули у ворот и скрылись за поворотом. Холодов ушел. Следом за ним отъехал джип министра МЧС…

Карл Ильич остановился на опустевшей площадке перед главным корпусом дома отдыха. Там его и настигли запыхавшиеся руководители Астрофизиологической Ассоциации. Не увидев окровавленных тел, директор обиженно закряхтел:

— Ушел!

— Не посадят! — с плохо скрытой радостью поддакнул зам.

Директор перестал кряхтеть и безапелляционно заявил:

— Ничего, время у нас теперь есть! Слышали, что министр сказал? Он костьми ляжет… Холодова в Генеральные не пропустят!

Карл Ильич скептически усмехнулся. Его серые, почти стальные глаза лукаво прищурились, и он загадочно произнес:

— Посмотрим… Поехали!

Черный «Мерседес» тихо заурчал двигателем и плавно тронулся с места, унося трех странных людей подальше от эпицентра борьбы за паранормальность.

Конгресс уфологов продолжался еще два дня. Но уже по накатанному руслу. Без особых потрясений. Хотя и в обстановке превосходства над неведением остального человечества. На заключительном банкете символически пили «Пятизвездную» водку. Председатель толкнул вдохновенную речь, призывая делать взносы в общее дело сокрытия чудовища Несси от лохов. Братья-уфологи покорно полезли в карманы.

Директор дома отдыха Казимир Лукич Садомов, нагрузившись по самые брови «Пятизвездной», денег не дал. Его материальной оболочке хотели нанести внешние повреждения. Но он, не дожидаясь побоев, привычно метнулся к медпункту в объятия дружественной по разуму фельдшерицы.

Наступала ночь. Планета вращалась по обычной орбите, поворачиваясь к Солнцу за… То есть западным полушарием. На окрестности города Санкт-Петербурга крадучись наползали новые сутки. Пьяные уфологи нестройно пугали Луну специфическими песнями про свет далеких планет и Землю в иллюминаторе… Потом они уснули.

И лишь старший администратор «Привета» не смыкал до рассвета глаз. К концу недели планировался ежегодный шабаш сатанистов. Нужно было тщательно подготовиться к приему гостей. Он сидел внутри нарисованной мелом пентаграммы и отливал свечи из черного воска. В строгом соответствии с рекомендациями журнала «Демон тудэй»…

Карл Ильич вылез из уютного нутра «Мерседеса» на мощеное крыльцо перед зданием Ассоциации Паранормальной Астрофизиологии. Он был задумчив. За ним из машины в стылую питерскую атмосферу выскочили два бизнесмена от уфологии. На широких просторах их жуликоватых физиономий блуждало недоумение. Страшный колымский киллер шагнул к дверям. Директор с заместителем двинулись следом. И тут Теплый резко обернулся. Его тонкие губы скривились в ледяной усмешке.

— Что там этот партан про Генерального прокурора штохнул? — негромко спросил он.

— Сказал? — неуверенно переспросил зам.

Более догадливый директор ткнул его в бок и поспешно доложил, не скрывая удовлетворения:

— Хрен теперь Холодов в Генеральные пролезет! Министр костьми ляжет, а не пропустит! Так что можно эту сволочь валить спокойно. Большого шума не будет!

Улыбка Теплого поползла куда-то в левый угол рта, обретая по дороге ехидную насыщенность. Он небрежно взял директора за пуговицу и притянул массивное тело поближе к себе. Слова, произнесенные пронзительным шепотом, будто хлестнули барыгу по лицу:

— Это еще не факт!

— Что не факт? — робко пискнул заместитель.

— Все не факт! — отрезал Теплый. — Если он собрался стать Генеральным прокурором, значит, станет. Порода такая! Уж я-то знаю. А тех, кто мешает…

Несмотря на недоговоренность, последняя фраза прозвучала жутковато. Бизнесмены поежились. Но человеку свойственно надеяться на лучшее. Директор пошевелил дрожащей челюстью и, преодолевая испуг, забормотал:

— Да кто его назначит?! Даже если Президент указ подпишет, все равно Дума не утвердит. Прокатит его Москва!

Внезапно в глазах Теплого колыхнулся азартный огонек. Карл Ильич перестал тянуть директорскую пуговицу и многозначительно хмыкнул:

— Москва? А кто такая — эта Москва?! Посмотрим! Назначат, не назначат… Тут рисковать не стоит. — Он решительно развернулся и двинулся в сторону «Мерседеса», продолжая бормотать: — Вы тут гуманьте помаленьку, а мне в столицу надо… По делу…

От такого поворота событий зам поперхнулся собственной слюной, а директор возмущенно захрипел, как спившийся оперный бас, пытаясь встать на пути киллера:

— Зачем в столицу?! А как же прокурор?! Его же валить надо!

Однако жалобный монолог ошалевшего руководителя Ассоциации Теплого не остановил.

— Ты не в свои дела не лезь… капиталист! Твое дело — капусту за метеориты получить. И отправить куда надо. А что с прокурором делать — моя забота! — процедил матерый зек и сел в машину.

Водитель опустил боковое стекло и вопросительно мотнул головой. Директор ошарашенно кивнул, не в силах противиться посланнику кошмарного колымского криминала. «Мерседес» равнодушно фыркнул выхлопной трубой на чуждую ему человеческую суету и отбыл.

На зал заседаний Государственной Думы рухнула тьма. Кто-то выключил свет. Видимо, произошел очередной сбой в непростых взаимоотношениях Главного Энергетика и какой-нибудь законодательной власти. Такая шутка во время заседания всегда придавала прениям особой остроты. В том смысле, что дебаты сразу переходили в азартную потасовку на грани поножовщины. Струями текли сок и минералка, заливая лица оппонентов. Представители парламентского меньшинства злобно кусались, компенсируя недостаток политического веса. За что дрались, никто толком не знал. Но обсуждать законопроекты в потемках все равно было невозможно, и возня продолжалась. Бились молча, чтобы не делиться весельем с болтливой прессой и ни черта не соображающим в политике народом. Доставить удовольствие электорату считалось признаком дурного тона.