Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Вот и Дана тоже точно попадает в эту незримую воронку, по центростремительным краям которой они сейчас и скользят. Скользят, ничего не замечая вокруг, как если в ресторане никого и ничего нет больше. Ни расторопных официантов, ни ароматных свечей, ни новых порций пьянящих напитков…

Только слова цепляются за слова, губы сохнут, глаза блестят, и брови работают, как пловцы на финишной прямой: страсть вспыхивает сухим огнём, потрескивая в суставах старой виниловой пластинкой.

Время перестаёт течь плавно, нарезается на слайды стоп-кадров: мысли не поспевают за развитием событий или же, напротив, опережают их в фантазиях. Дана высовывает острый язычок: лисичка-сестричка. Олег откидывается и закидывает ногу на ногу. Дана хищно берёт сигарету, зажимая фильтр зубами. Пристально смотрит на Олега. Гагарин снова поднимает одну бровь, отчего его тонкий нос приобретает как бы горбинку.

Они не скрывают друг от друга, что вышли на охоту, разумные основания отложены до будущих времён, отныне в ход идут в основном инстинкты. Их тянет друг к другу, это просто невозможно преодолеть.

– Последний раз я чувствовал себя так хорошо на своём дне рождения, – Олег неожиданно для себя хочет рассказать Дане о празднике, назначенном им самым счастливым днём своей жизни. Он не знает – зачем, почему… Выходит сентиментально.

– Мужчины очень похожи на женщин. Только намного чувствительнее. – Дана обнимает его мускулистые плечи чуть крепче, чем возможно при первом и случайном знакомстве.

Они танцуют. Накопилось невыносимое количество напряжения. И когда заиграла сентиментальная мелодия, слишком слащавая в иной ситуации, Олег и Дана сорвались с места.

Во-первых, разрядка, хороший выход. Во-вторых, новый повод к сближению, будто бы случайная возможность стать ещё ближе. Почти буквальная близость, да? Гагарин ловко кружит даму. Словно всю жизнь только и делает, что ловеласничает.

Похмелье не наступает, вот что прикольно. И даже важно.

Обычно ещё глаза не открыл, а тяжесть наваливается на лоб изнутри, точно чугунную кепку надел. Точно там цельнометаллический ванька-встанька перекатывается. И нудный надрыв, транспарантом перекрывающий все другие ощущения, в том числе обязательное чувство стыда. За то, что было. Ведь что-то обязательно было. Без этого никогда.

Олег понимает, что просыпается не в своей кровати. По жажде своей понимает. По искусственности позы (обычно спит иначе). По наличию посторонних звуков. Запахов. Боязливо приоткрывает один глаз. Осматривается.

– «Макак, ты всё ещё пьян», – между правым и левым зрачком бегло пробегает мысленный транспарант. Заслоняя другую, более важную мысль, которую Гагарин уже знает, но боится произнести вслух. Точнее, произнести про себя, себе.

Всё случилось так, как должно было случиться. Всё было так, как могло бы быть. Ты у неё, а она здесь, здесь, гм, рядом.

Нет, это не тошнота накатывает, это воспоминания, короткие и прерывистые, как кадры в клиповой нарезке. Олег вспоминает, как они с Даной танцуют. Губы её чувственные помнит и чувствует. Как поцеловал. Как взгляды встретились. Как скомкали остаток ресторанного вечера быстрыми сборами: точно шлюзы прорвало, и можно уже не стесняться, не играть в игры с отвлечённым содержанием. Следующая пара часов будут конкретными. Очень конкретными. Очень.

Олег пьян и почти все делает на автомате. Немного боится за эрекцию, давно никого не было, да и пьян больше, чем нужно. Но тут игривые чертики начинают бегать вокруг головы, заглядывать в налитые кровью глазницы, щекотать хвостами под носом. Апчхи, мысли и разлетаются вместе со слюной и соплями, как если ты нечаянно сморкаешься мозгом…

До кровати добрался, как говорят автолюбители, «на подсосе», не очень врубаясь в конкретику места. Еще на выходе решили, что «едем ко мне», то есть к ней. То есть к Дане. Ну да, а какие могут быть ещё варианты?!

Тем более что муж объелся груш и уехал в командировку. В Мулен Руж. Тем более что к себе Олег всё равно бы Дану не пустил. Постеснявшись. Стеснение как трезвость: мгновенно приходишь в сознание.

Музыкальный центр наигрывает «Take A Bow». На эту песню видеоклип есть – про то, как Мадонна бежит с корриды по узкому коридору, царапая шершавые стены в пароксизме страсти, а потом отдаётся победителю быков, размазывая губную помаду по бесчувственному экрану.

Гагарин заранее знает, что Дана упадёт на кровать спиной, широко раскинув руки. Словно замедленной съёмкой снятая (вид сверху) – как Мадонна в клипе, где она отдаётся матадору. Там как раз есть такие кадры.

Вряд ли Гагарин представляет себя матадором. Он ведет себя как машина, самое важное для него не оплошать, суметь. Он не чувствует тела, работают только глаза, пожирающие распластавшуюся под ним, и член, куда усилием воли Олег посылает кровь и силу.

Время от времени он забывает про Дану, полностью погрузившись в процесс перекачивания крови – вот она словно бы получает дополнительный импульс где-то в голове, видимо, около виска или во лбу, а уже оттуда, по проводам и трубам несётся вниз, где и заводит маховик страсти.

Олег перестает слышать музыку, он смотрит, но не видит Дану. Его целиком захватил ритм, мерный и спокойный ритм, в котором он, кажется, может существовать часами.

Гагарин движется как насос, член обживается в горячих складках, погружается в них с головой, точно купальщик, ныряет и вновь оказывается на поверхности, снова ныряет.

Дану начинают сводить судороги, телесные молнии, разряжающиеся в кончиках пальцев. Дана стонет и воет, стремясь вырваться из тела, иногда это почти удаётся, и она замирает на мгновение, потом откидывает голову на подушку и снова замирает.

Она водит невидящими глазами, она тоже не видит Олега, погружённая в мёд ощущений, точно так же, как Олег не видит Дану. Сцепившись не на жизнь, они ослепли, превратившись в тела, исполненные ожогов, искры разлетаются от настойчивого трения, и кажется, что с каждым новым движением они все глубже и глубже погружаются друг в друга.

Вернувшись домой, Гагарин вспоминает эти движения, и плоть автоматически набухает. Его пошатывает, он всё ещё пьян. Шампанское на посошок. Долгий прощальный поцелуй хищного вампира с ярко накрашенными губами. Медленная дорога обратно. Холод пустой прихожей. Бормотание радио. Несколько хаотичных передвижений по квартире: не знает, чем заняться. Да и нужно ли? Лучше спать.

У изголовья – блокнотик с опечаткой, ручка. Вываливает всё, что накопилось. Поток сознания. Чистый Джойс. Увлечённо стенографирует собственные мысли. Увлекается, кажется, что фразы выскальзывают из-под пера гениальные. Стихотворение в прозе, открывающее людям новые горизонты – как и зачем жить.