Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Человек сильный, да ещё и с завышенной самооценкой, подбирает друзей по образу своему и подобию. Равных. С ними он и вступает в невидимый бой, позволяющий держать форму и постоянно продвигаться по лестнице собственной индивидуальности всё выше, и выше, и выше.

Человек слабый окружает себя людьми рангом ниже. Чтобы не случилось, не дай бог, конкуренции или давления извне (расплющит!). Чтобы выглядеть бриллиантом на фоне навозной кучи.

У меня в детстве был знакомый, Марат, любивший общаться лишь с бабушками и алкоголиками, ибо в их глазах Марат выглядел вундеркиндом, интеллигентом и интеллектуалом одновременно. Нужно ли говорить, что Марат всегда (чем старше, тем страшнее) был слабым и самому себе неинтересным человеком.

По окружению того или иного персонажа всегда можно понять уровень его притязаний. Не случайно настойчивое притязание моей подруги Задовой выйти замуж за малолетку и стать ему родной матерью.

Задова боится вступать в равные, равноправные отношения, ей обязательно нужна фора, особые условия, подстраховка. Несмотря на то, что с каждым очередным женихом Задова напарывается на одни и те же вилы фундаментального инфантилизма, иной сценарий оказывается недоступен.

Из двух видов неудовольствия (одно из них связано с самооценкой, а другое – с последующей катастрофой, на которую обречены её романы с малолетками) Задова всегда и последовательно выбирает второй, кажущийся ей менее травматичным, вид.

Самое трудное в выстраивании и отстраивании зеркальной системы – поиски ровни. И тут дело даже не в социуме или в возрасте (опыте), слишком разные, мы оказываемся слабыми и сильными одновременно. Области силы и области слабости чередуются в дурной бесконечности, смешиваются и отравляют жизнь непонятными полутонами.

Нет и не может существовать чёткой системы критериев оценки того или иного человека, потому что даже слабость, при определённом стечении обстоятельств, может обернуться прямой своей противоположностью.

И совершенно неважно, что ты сноб и эстет, меланхолично пережёвывающий «Пленницу» Пруста, а твоя вторая половина воспитана на «Звёздных войнах» и сопереживает Тому Крузу в «Войне миров», заходится от целлулоидного плача Селин Дион в «Титанике» и любит отрываться под среднестатистическую группу «Аква». Потому что в горе и в радости всё время возникают зоны необходимости, перекрывающие собой даже самые недостойные, с точки зрения сноба и эстета, привязанности.

Видимо, есть равенство во внутренней энергетике, которая только потом выливается (а может и не выливаться) в близость социальных (политических и даже эстетических) позиций. Ведь всё время держать стойку и подтягиваться за тем, кто выше тебя (умнее, сильнее) невозможно, нужны отдых и расслабление. Причём не только ночью.

Пару раз пробовал заикнуться, но что-то останавливало. Внутренний трепет, должно быть, по которому Олег понял, что Дана стала ему дорога.

Когда случалось ей быть в занятости, Гагарин не знал, куда деваться. Странно, что раньше находились дела, поглощающие всё его свободное время. После того как Дана стремительно вошла в жизнь Гагарина, расклад поменялся. И от прежнего Олега не осталось практически ничего.

Оглянуться не успел, а уже – раз, и спеленат по самые гланды. Хотя, если смотреть сторонним наблюдателем, ничего особенного в жизни Гагарина не изменилось. Так же ходит на работу в первую реанимацию, так же подрабатывает во второй, варит сосиски и слушает радио, изредка ставит кассету, на которую записал песенку Бьорк.

Он так же рано встает, несмотря на «совиную» природу, которую не сломало два десятилетия ранних вставаний, делает утреннюю пробежку, завтракает только зеленым чаем и мчится на работу.

Он точно так же дежурит, коротая вечера у компьютера, в котором дремлет его докторская, точно так же сдержанно курит, наблюдая жизнь за окном.

А вот Дана сильно изменилась. Гагарин понял это случайно. Они же всё время только «сам на сам» общаются, только друг с другом. Вполне понятная ситуация, когда третий лишний. А тут – случайная встреча в кафе с каким-то её приятелем или знакомым.

Мгновенная перемена до неузнаваемости – Дана вдруг стала картонной, какой-то шаблонной. Она не разговаривала, она лишь делала вид, что разговаривает. Играла в общение. И вот что странно – она стала заикаться.

Так Олег Гагарин и узнал, что вообще-то Дана заикается. Она и сама ему потом сказала об этом. Мол, да, есть такой грех, но путём долгих и систематических упражнений практически искоренённый. Дома, «со своими», она не заикается. Только с посторонними людьми во внешнем мире. Или если когда сильно волнуется. Вот как сейчас – из-за незапланированной встречи со старым знакомым.

Не то чтобы она боялась, что мужу-олигарху донесут, вовсе нет. Тем более что муж-олигарх после каких-то особенно судьбоносных переговоров в больницу попал, не до сплетен ему сейчас. Просто она, Дана, не любит, когда посторонние, вот так, не за понюшку табака, вмешиваются в её интимное пространство.

Так, будто бы между делом, Гагарин узнал, что включен в интимное пространство и в узкий круг «своих», особенно приближённых. С которыми можно и не заикаться.

Время от времени, как бы нехотя, Гагарин подтверждал свой богатейский статус походами в дорогие места, где раньше бывать не доводилось. Раньше он мимо этих освещённых витрин пробегал как можно быстрее, чтобы, не дай бог, не заглядеться на чужую красивую жизнь. В такие моменты в Олеге просыпалась гордость.

Он никогда не понимал коллег и товарищей, восхищённо провожавших глазами чужую навороченную тачку. Беглого взгляда оказывалось вполне достаточно, чтобы оценить прелести дизайна.

Смотреть на дорогостоящие иномарки чуть более мгновения Гагарин считал ниже достоинства, ибо сам считал себя навороченной иномаркой, странным образом заброшенной непонятно каким хозяином на узкие и выщербленные дорожки этого города.

А Дана и не требует от него никаких подтверждений статуса. Однажды усвоенная программа не даёт сбоев. Расспросы не приняты, только если сам. Только если сама. Ведь и без этого понятно, все же взрослые, ответственные. Не первый день живут. Как ниточка за иголочкой – куда он, туда и она, куда она, туда и он, сколько бы это ни стоило.

Так продолжается уже некоторое время, которое самому Олегу кажется весьма протяжённым. Как стратег он начинает понимать, что долго так не протянет. Что подкожные, с таким трудом накопленные на отдых в Индонезии (или Малайзии), который он запланировал на следующее лето, тают быстрее, чем пломбир в знойный полдень. Что скоро придётся предпринимать серьёзные усилия для того чтобы.