Вячеслав Верховский - Я и Софи Лорен

Как-то мне поручили встретить одного большого начальника. На улице дождь, слякоть.

Вокзал. Наконец объявляется прибытие поезда. Выходит большой. Я к нему:

– Подождите, сейчас будет оркестр!

– Может, пойдем уже? Холодно, дождь.

– Нет, прошу, меня уволят! Еще немного!

Мы прождали битый час. Меня уволили…

– Извините, я чихнул или ослышался?

– Я вчера весь вечер у рояля…

– Вы играете?!

– Нет, мне не хватило места за столом…

Как часто стук колес из людей выбивает такие признания!

Мне рукопись вернули с неприязнью: «Все пишут плохо, а вы что, особенный?»

Фотограф их мурыжил очень долго:

– Ну-ка, обнимитесь! Ну-ка, улыбнитесь вот сюда! А теперь прильните, поцелуйтесь! Поиграйте взглядом, друг на дружку…

Невеста терпела, а жених вскочил и…

– Все, хватит, я уже устал быть счастливым!

Общение выдалось непринужденным.

– А кто ваша муза? – спросили из зала.

Старичок поэт не успел раскрыть рта, как в разных точках зрительного зала поднялись одиннадцать смущенных старушек и низко поклонились.

Она меня буквально окрылила – и от нее я тут же упорхнул…

Клянется, что во Львове видел улицу Коммунистической заразы…

В нашем доме мы не убирали очень долго. Но зато теперь как хорошо! Ни скандалов, ничего! Чтоб не поднимать в квартире пыль, мы даже говорили полушепотом…

Наше правительство – в изгнании! Мы изгнали их из наших душ…

– Тест на рассеянность! – объявил он. – Сколько раз в жизни, Вячеслав Верховский, ты надевал задом наперед свои трусы? Вот, смущаешься… Ну что ты, это жизнь! Ах, не помнишь? Заодно проверили и память!..

Шли по улице старичок и старушка. Похоже, что муж и жена. Вдруг старушка поскользнулась и упала. Он хотел ее поднять – она стала яростно отбиваться.

Скопились зеваки. И лежа она людям поясняла:

– Что он себе позволяет?! – вся испуганная. – Ему ж нельзя такие тяжести, нельзя!

Одного известного банкира застрелили. В прессе тут же дали все подробности. Но дело даже не в подробностях, не в них! Одно название! «Продырявлен денежный мешок»!..

А не пора ли в стране, где без образа врага не могут жить, этого врага канонизировать?

Продается свадебное платье. Передумал.

Только часы нам правду говорят. Да и то: то спешат они ее сказать, то отстают…

В московском антикварном видел ценники: «Портрет Московского Кремля», «Икона на религиозную тему», «Подлинник копии Шишкина». И еще одну картину: «Герострат, принимающий эстафету олимпийского огня»…

В репортаже об ограблении цирка я цитировал Пушкина и забыл закрыть кавычки. Так в Донецке никто и не узнал, где кончается Пушкин и начинается Верховский…

Соседка – маме:

– Женя, можно у вас поживет моя крыска? Пока я буду на курорте загорать… Ну, Женечка! А кстати, где она? – и тут же радостно. – О, вот она у вас уже осталась!

Угольные терриконы по очертаниям напоминают пирамиды. Но есть одно серьезное отличие: наши фараоны – еще живы!

Всякий раз, когда представляется возможность, – я улетаю. Подальше, подальше отсюда! Вы удивитесь: «О, а как же притяжение земли?» Ничего не вижу притягательного!..

Под дождем бродил не торопясь. Казалось, он выгуливал свой зонтик…

Почему я до сих пор не женюсь? Собой, последним – и с кем-то делиться?!

Приснился свежий взгляд на человека: рожденный ползать, вставший на дыбы.

Прокрутили назад марш Мендельсона – вылитый Шопен! Не знаю, о чем, но задумался…

«Пушкин родился не в Донецке и был убит, к сожалению, тоже не у нас. И все же, товарищи, юбилей нас поджимает…» ( Из Пушкинской речи городского головы )

Пушкин поэт до сих пор. Живет он былыми заслугами…

Пьяный шел, будто ногами заплетая косичку…

Религиозный мир – это мафия, не поделившая Господа.

Секс-символ – это секс-бомба, которая не взорвалась.

Слабость интеллигенции в том, что ее толпа неубедительна.

С какой ноги ни встать – всегда не та!

Сон – для тех, кто не знает, для чего ночь…

Спонсоры – это люди, которые подают милостыню в особо крупных размерах.

Стоит в человеке разобраться – глядь, а ты к нему уже привык.

Стоит ли жить на этом свете, если нечем заплатить?

Стоит. Но нечем.

Я очень смелый: я не боюсь вас огорчить своим присутствием…

Тишайший старик Первухин. Когда его ударило током, он не скандалил, как другие, а отправился снимать побои.

Тысячу раз прав мой начальник, когда говорит, что… А какая разница?!

Стояла такая тишина, что был слышен шорох бегающих по коже мурашек.

У меня к вам не ненависть, а чистое любопытство. Как к бабочке на ладони. Вот бабочка, думаю я. А что будет, если я оторву ей крыло?..

У меня отлично развит глазомер: я всегда беру себе больше – и не ошибаюсь никогда.

У моей памяти садятся батарейки. Конечно, можно перезарядить, но кто напомнит?..

Предпочитаю ложный стыд здоровому бесстыдству…

Уникальная возможность заглянуть в будущее: заглянул в лужу – и ты уже на небе!

У собаки мания величия. Ее назвали в честь планеты: Шарик.

У стюардессы была фигура высшего пилотажа.

Человек со странностями: котелок не варит, но в голове такая каша!

Я уже устал переживать. А что если птичий грипп подкосит ангелов?

Чиновники ссорятся очень редко: взяток хватает на всех.

Что такое быть законопослушным в нашей стране? Это идти по трупам только на зеленый сигнал светофора…

Юмористы – страшно скупые: чтоб не украли их умные мысли, они нам говорят такие глупости!