Вячеслав Верховский - Я и Софи Лорен

На его лице, непонятно откуда, проступало благородство…

Мы с ней – как сообщающиеся сосуды: она наливает – я пью…

Я сдувал с любимой пылинки. Сдувать с нее пыль – уже не было ни времени, ни сил…

Мое отношение к женщине – вежливое обхождение. Десятой дорогой.

Да, видно я отношусь к сексуальным меньшинствам. И что мне делать, вешаться? Ну люблю я эту Родину, люблю!..

Все хорошо.

Жизнь сложилась…

Как карточный домик.

На жизнь не жалуюсь: узнает – будет мстить…

Звоню одному донецкому афористу, а он: «Тихо, тихо!» Я: «Что такое?» – «Я на пороге фразы!»

Из женщин я больше всего люблю ту, которая с воображением. Цветов такой я не вручаю никогда. Себе она выбирает сама, на цветочном базаре.

– Вот эти, – говорит она мне.

– Вот и отлично, – говорю ей я.

И мы идем домой.

А цветы остаются…

– Может ли повториться советская власть?

– Только в виде следственного эксперимента…

По Донецку экскурсия:

– Товарищи, перед вами театр оперы и такого же балета…

Продавец, нахваливая:

– У нас не корейка, а одно удовольствие!

Дедушка, печально:

– Но я хотел бы все-таки корейки…

Прочел объявление: «Комплектуем ваши библиотеки» – и уныло подумал: предложение укомплектовать домашнюю библиотеку равносильно предложению переспать с твоей женой.

– Скажите, вы счастливые люди?

– Нет, мы живем напротив.

– У меня – ничего своего! – клялся народу политик. И не врал! Даже смех его – и тот был хорошо поставлен имиджмейкером.

– С детства я мечтал работать клоуном.

– Так что ж тебе мешает?

– Детство кончилось…

– Я живу посредине дождя! Ну, может, не совсем посредине…

Так я узнал, что его квартира на тридцатом этаже…

Я остро нуждался в фонограмме аплодисментов. Я собрал людей, я заплатил. Но хлопали они не от души, а как за деньги. И тогда я выскочил на площадь и спугнул бесплатно голубей…

Как подбодрил меня знакомый психиатр:

– Была бы личность – будет и раздвоение!..

Был. Ушел. Вернулся с полдороги:

– Да, и вот еще что… Но об этом после.

В общем, больше я его уже не видел.

Сколько хороших людей стало на путь исправления!

Я видел это странное сражение: на иголку нападала нитка. Наконец она поразила иголку в самое ушко. Но только тут иголка ожила!

Весь ужас в том, что он еще не весь!

Критик – писателю: учись скромности у своего дарования!

Чудо-Родина моя: что ни святой – всегда великомученик!

Как бороться с комплексом неполноценности? Для начала выбить из-под собственных ног пьедестал.

Ужин отдавать врагу – еще не вечер!

Старость – это время отвыкать.

Уезжаю в Одессу. На всякий случай интересуюсь у приятеля:

– Тебе в Одессе ничего не нужно?

Мечтательно:

– Побывать…

– Я побываю!

Вопрос, услышанный в Одессе:

– Посоветуйте, который час?

Быть смешным в Одессе – много ума не надо. Ты только выйди из вагона, на вокзале. А Одесса – за тебя все сделает сама…

Море дрожало в нетерпении доставить мне удовольствие. Рядом дебелая старуха под зонтом. Иду купаться:

– Извините, присмотрите за вещами!

И что она ответила? Бьюсь об заклад, что никогда не догадаетесь.

– Две грывни!

Что мне нравится в Одессе – дух соперничества! Я люблю этот город – город, где даже троллейбусы идут на обгон друг друга!..

Одесский тост:

– Пускай вас не тревожат умных мыслей!

В мой первый приезд в Одессу поселился я на улице Гоголя, недалеко от Воронцовского дворца.

Старинный дом, высокий потолок, камин…

Едва вошли – а дело было вечером – хозяйка:

– Я не хотела беспокоить вас в дороге (я ее увидел на вокзале), но комната вам обойдется… – и резко повышает свою цену.

Я:

– Но почему?! Мы так не договаривались!

Хозяйка:

– А что, вы ничего еще не знаете? Так знайте: я забыла вам сказать, что здесь жил Гоголь. Видите камин? Здесь Гоголь репетировал сожжение второго тома «Мертвых душ»!

Оказалось, здесь действительно жил Гоголь, о чем на доме том мемориальная доска. Что жил он во дворе, во флигеле, где камина не было в помине, – об этом я узнал уже потом…

А одессита чувствуешь спиной – клянусь, не вру!

Остановка. Дело ближе к ночи.

За спиной услышал разговор:

– Скажите, а трамваи еще ходят?

И последовал ответ:

– Если ходят, то конечно! Если нет…

Обернулся – точно он!

На вокзале:

– Давайте взвесимся на память об Одессе!

Все фамилии, кроме Варшавского и моей, изменены; все события – подлинные.