Вячеслав Верховский - Я и Софи Лорен

– Слава, ты чего?!

– Не дотерпел!

«Воскобойник меня избил – и это легко проверить. Как? А вы снимите с Воскобойника побои! Это я ему дал сдачи! Потерпевший Гришанков».

Я настолько растрепан, что могу причесываться, глядя на собственную тень.

У меня зрение великолепное. Я вижу вдаль на сотни километров. Взять Луну…

Круги на пшеничных полях – ошибка НЛО.

Они думали: сели на воду, – ну и, естественно, дали круги…

Опоздал на электричку. Сокрушаюсь: как любить себя? Как после такого – и любить?!

Уходя, она так хлопнула дверью, что с неба упала звезда. Но загадывать желание мне уже почему-то не хотелось…

…одного человека, у которого глаз был наметан: он смотрел высокомерно только на тех, кто это мог оценить…

С трех лет я записан в детскую библиотеку им. Кирова. Сейчас мне сорок восемь. Но по-прежнему, сам не зная почему… Или упустил момент, когда нужно вовремя уйти, или, что скорее, по инерции… Но продолжаю ходить в детскую. И вот 2010-й. Перерегистрация. Библиотекарь смотрит с укоризной:

– Нет, мы вас, конечно же, продлим, но учтите, Вячеслав Петрович, из детей вы в библиотеке – самый старший!

Добрый волшебник стал злым колдуном. А иначе здесь просто не выжить…

– Вы что, домой так и пойдете в наших тапочках?!

– Ах да!

Я снял тапки – и домой пошел уже босой…

Открыл книгу: плохо. Открыл еще раз: ну плохо же написано! Ну-ка, ну-ка! – я, конечно же, увлекся. И уже радовался каждой строчке, подтверждающей мою мысль…

Она произносит тост за мое здоровье. Какой язык! Образность! Метафоричность! За мое счастье. За мой успех. Какая речь! Она в ударе! Ей все восхищенно аплодируют…

Она садилась воодушевленной. Возбужденной, раскрасневшейся, счастливой.

А я опять остался ни при чем.

И так всегда…

Мы стали нищими в результате естественного отбора: у нас все отобрали так естественно – грех жаловаться!

Мои часы безбожно отстают. Что ж, я и выгляжу значительно моложе.

Счастьем привалило.

Завороженно я смотрел на паутину: ничего не подозревающий паук давал мне мастер-класс…

По городу бродили влюбленные пары-тройки.

За все, что вы для меня сделали, я вам признателен настолько, что вы этого даже не заслуживаете.

Терзаюсь вечными вопросами: кто научил людей подмигивать, на сколько снов рассчитана подушка?

Или вот: как относится женщина, которая на конфетной фабрике всю жизнь заворачивает конфеты, к покупателям, которые их постоянно разворачивают?

– Мужчина, ваша очередь!

Его жена, краснея и смущаясь:

– Я прошу: не торопите вы его, он как раз прощается с деньгами…

Почему этот вопрос неграмотный? Очень даже грамотный. Только отвечать на него нужно соответственно.

– Сколько времени?

– Много.

Встретил одноклассника, из детства. Гордость школы. Образцово-показательный отличник. Я ему:

– Привет!

А он, запыхавшись:

– Извини, спешу на преступление!

Время, что ты делаешь с людьми?!

И лишь потом заметил я афишу: «Преступление и наказание», премьера.

Если вы не знаете, почему вам не везет, – значит, вам дорогу перебежала кошка, которой вы не видели…

У меня жуткая депрессия. Звонит друг:

– Идем пройдемся!

– Сегодня я хочу удавиться. Давай завтра.

Теперь я знаю, что это такое.

Однажды у меня спросили, на каком я проживаю этаже. Я ответил:

– На четвертом.

– На четвертом сверху или снизу?..

В умении лишний раз не беспокоить фразу «два сапога пара» – равных мне не было.

«Головокружение от успехов в лечебном голодании».

Поезд из пятнадцати вагонов – а везет всего одно мое письмо!

Культурная программа: сходить в бут и к, похихикать над ценами.

Старушка рассказывает:

– Кооператив «В добрый путь!» предложил мне услугу: я заплачу совсем недорого, а когда умру, то они меня похоронят бесплатно. Я – за. А соседи сомневаются.

– А что соседи говорят?

– «Они вас похоронят так, что вы будете не рады…»

В ней есть все: она – как Юлий Цезарь. Болтая со мной по телефону, одной рукой держит трубку, другой – что-то пишет. В то же время месит тесто. Чем? Ногой!..

Разумеется, она незаурядная! И, конечно, я дружил бы с ней и дальше.

Но зачем же звать на пирожки?!

Мы сели за стол переговоров, все съели, все выпили и тихо разбежались. И тут появились делегации сторон. Естественно, что к консенсусу они так и не пришли…

От вина я страшно опьянел, хотя сколько я там пил… Но просто страшно! И такое я выделывал, что ужас!

Когда же мне сказали: «Это сок», – я так сконфузился!

Среди миллионов она выбрала меня. Чем я ей приглянулся, этой чертовой ангине?!

Мы поели так быстро, что даже не успели испугаться!

Грань между городом и деревней проходит по нам: как городской – так сумасшедший, а как деревенский – дурачок.

– Врать не буду… – начал он.

Все насторожились.

В лодке сидели двое: я и Петя. Лодка причалила к берегу. Первым ногу на берег поставил Петя. Затем я – свою одну, потом вторую. Последним свою ногу опустил на берег Петя. Казалось, он сошел последним, так? Но его первая нога, в общем, утверждает нам обратное.

И я который день схожу с ума: кто из нас сошел на берег первым?

Объявление на церкви, что в Печатниках: «Внимание! Храм закрыт на спецобслуживание. Ближайшая церковь находится…»