Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– Благодарю за добрые пожелания, мулла. Но знаешь, меня столько уже проклинали, но до сих пор я не лишился даже волоса из своей бороды. Однако мы отвлеклись от дела, – ходжа отвернулся от муллы, пышущего жаром не хуже углей, лежащих в мангале, и сказал шашлычнику: – Уважаемый, дай и мне три палочки.

– Плати! – потер шашлычник палец о палец. – Три монеты – палочка.

– Ничего не понимаю, – развел руками Насреддин, – вот ему, – он указал на муллу, – ты дал палку шашлыка за пустое сотрясание воздуха, и еще собирался дать вторую. Я же готов дать тебе дельный совет, от которого твоя торговля действительно пойдет в гору.

– Ах ты, нечестивец! – вскипел мулла, размахивая шампуром перед лицом ходжи. – Да как ты посмел тягаться с мудростью самого Аллаха, вложенной в мои уста?

– Погоди, мулла, – поморщился ходжа от визгливого голоса священнослужителя. – О вложенной в твои уста мудрости мы еще поговорим, но прежде торговля. А как тебе известно, она не терпит присутствия третьего. Так что, либо уходи, либо помолчи.

Мулла и вправду онемел от подобной неслыханной наглости, а шашлычник задумчиво помял подбородок.

– Хм-м, – сказал он. – Говори, старик. И, клянусь всевышним, если твои слова имеют смысл, я угощу тебя шашлыком на славу!

– Все очень просто: продавай палку за монету, а не за три, и к тебе повалит народ.

– Хе-хе, – хихикнул мулла, – вот глупейший из советов, который я только слышал.

– Но как же я буду продавать палку за монету, если я покупаю мясо, уголь, лук, лепешки, плачу налоги и еще ко мне ходят… – шашлычник покосился на муллу, впившегося зубами в кусок мяса, будто изголодавший барс в добычу. – Ходят стражники, – наконец произнес он, – которые едят много, а не платят ничего?

– Да, это проблема, – задумался ходжа. Чем богаче человек, тем он скупее. Почему так? Ходжа не раз задумывался над этим, но ответа на вопрос так и не смог отыскать. – А ты сделай вот что, – Насреддин поманил пальцем шашлычника, и когда тот приблизил ухо к его губам, что-то быстро зашептал в него. И по мере того как Насреддин говорил, лицо шашлычника претерпевало разительные перемены: сначала оно стало недоверчиво-настороженным, затем преобразилось в задумчиво-сомнительное, а под конец озарилось хитрой улыбкой.

– Я думаю, это дельный совет, – кивнул шашлычник и ловко выдернул недоеденную палку шашлыка из пальцев муллы. – Я передумал, – сказал он и вернул палку к остальным под тарелку. – Кусок, что вы уже съели, можете не возвращать.

Все произошло настолько неожиданно, что мулла застыл в полной растерянности, а непрожеванный кусок мяса, о котором шла речь, вывалился из его рта и шмякнулся под ноги мулле, где его тут же подхватила голодная рыжая псина и скрылась с ним за углом лавки.

– А?.. – только и сказал мулла, оглядев свои пустые руки. Происшедшее с ним оказалось настолько неожиданным и непостижимым для его разума, что мулле понадобилось на осознание его довольно много времени.

Шашлычник же взял чистую тарелку, положил на нее три палки шашлыка, посыпал их луком, спрыснул виноградным уксусом, укрыл половинкой лепешки и с поклоном передал ходже.

– Вот ваш шашлык, уважаемый! Кушайте на здоровье.

– Благодарю тебя. – Насреддин принял дар и поклонился в ответ.

– Заходите еще.

– Ах ты… – очухался наконец мулла, накинувшись едва ли не с кулаками на шашлычника. – Проходимец, верни мне мой шашлык! Сейчас же, немедленно. Слышишь, ты?

– Э-э, – отрицательно повел торговец рукой. – Платите, уважаемый. Для вас – всего две монеты.

– Да ты что?! – обомлел мулла. И было отчего! Ведь едва ли не впервые с него потребовали плату. – Ты в своем уме? Да покарает тебя Аллах за твою жадность и непочтение к слуге его.

– Кстати, о слугах, – произнес ходжа, передавая тарелку с шашлыком подошедшему Икраму, – мы не закончили нашу беседу, почтенный мулла. Ты говорил, будто тебе ведомы самые сокровенные помыслы и тайны самого всевышнего?

– А что такое? – насторожился мулла, вновь принявшись крутить четки.

– Говорил или нет?

– Говорил! И сейчас скажу! – гордо ответил мулла, решив наконец поставить на место зарвавшегося чужака. Кто он такой, в конце концов, чтобы могущественный мулла боялся его, словно кары небесной?!

– Так вот, есть у меня один вопрос, на который ты без труда дашь ответ, если Аллах действительно даровал тебе способность слышать его безграничную мудрость.

– Ты в этом сомневаешься, о презренный? – скривил губы мулла. – Задавай же свой вопрос, и я тут же отвечу на него!

– Как пожелаешь, мудрейший мулла, – усмехнулся Насреддин. – Если все так, как ты говоришь, то ответьте мне: кто я такой?

– Делать Аллаху больше нечего, как интересоваться всякими оборванцами, вроде тебя! – вспыхнул мулла, порывисто взмахнув руками.

– Но ведь Аллах меня очень хорошо знает, и потому ты тоже должен был сразу узнать меня.

– Тебя? Знает Аллах? – расхохотался мулла, держась за живот. – Такого оборванца?

– О, не сомневайся! – заверил его Насреддин. – Так что, узнал ли ты меня или нет?

– Конечно, я узнал тебя. Ты этот… как его… – промямлил мулла, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки у собравшейся вокруг них толпы людей. Всем было крайне любопытно, в какой еще переплет угодит мулла, связавшись во второй раз с никому не известным, бедно одетым приезжим.

– Ну же, – поторопил Насреддин. – Или Аллах все-таки не жалует своих слуг-ишаков, подобных тебе?

– Да как ты… как ты смеешь?.. – задохнулся мулла от подобного оскорбления. – Да я тебя…

– Я жду имя, – напомнил ходжа. – И народ, кстати, тоже. Посмотри, сколько людей собралось вокруг, и все желают прикоснуться к твоим безграничным мудрости и знанию, мулла.

– Имя, имя, – проворчал тот. – Вот же привязался!

– Что ж, мулла, похоже, подвел тебя твой господин, иначе ты бы давно узнал меня.

– Да кто ты такой, чтобы ради тебя беспокоить самого Аллаха подобными глупыми вопросами?! – злобно сверкнул глазками мулла.

– Я ходжа Насреддин, – тихо, но отчетливо произнес старик, но в наступившей вдруг тишине они прозвучали едва ли не громогласно.

– Хо… На… – сглотнул мулла, невольно отступая. Но тут нога его запнулась за камень, и он растянулся на земле.

– Похоже, наш господь действительно забыл уведомить тебя о моем прибытие в это славное селение, поэтому я с удовольствием сам сообщаю тебе, что решил здесь пожить некоторое время, – ходжа растянул губы в улыбке, от которой у муллы по спине пробежал холодок. – И вот еще что. Кое в чем ты прав: жадность – большой грех! Пойдемте, друзья, – обернулся он к Икраму и Саиду, и они вместе заспешили по своим делам, а бледный, словно мел, мулла так и остался сидеть на земле, все силясь поверить своим ушам…