Маргарита Антонова - Маринкины истории

***

В прежние временя Астрахань была щедра на огромные по-настоящему сладкие сахарные арбузы, ароматные мясистые помидоры и на настоящую черную икру.

Я больше всего любила зернистую. От ястыковой (жировой по–другому), нити жирка застревали в зубах, а паясная (прессованная как сыр) неприятно липла к зубам, а зернистая – то самое! И опять же, белужья – больших размеров серые икринки были слишком жирные, севрюжьи – мелкие, а осетровая – самое блаженство.

Меня никто не ограничивал в количестве употребляемой икры. Берешь кусок хлеба, накладываешь на него бугром икру, наливаешь горячий сладкий чай и все – ты на небе от вкуснятины.

А городские? Сядут рядком, как курята, в руке по тонкому кусочку хлеба, на нем размазана чайная ложка икры, и жуют в сухомятку. Разве так едят икру!? Ой…

***

Во дворе росла клубника. Бабуля вставала раньше всех, шла к грядке и собирала на блюдце самые крупные спелые ягоды, мыла, посыпала их густо сахаром и накрывала пиалой. Это для меня.

Она никогда меня не будила по утрам: во сколько встану – во столько и встану. Я просыпалась, шлепала в ночнушке босиком из дома в кухню, зевая и потягиваясь по дороге и еще не умываясь, залазила на свой табурет, а она мне клубнику на стол ставила.

– Ешь, – говорила она.

Сколько любви и нежности было в ее стареньком глазе. Так уж случилось, что второй глаз ей выбил нечаянно мой отец при мне. Но это из других историй. А стеклянный глаз не прижился.

И я ела, я никогда больше в жизни не ела такой вкусной ароматной клубники! Бабулечка моя!

После бабули просыпалась тётушка и тоже шла к клубнике, собирала, что осталось, и тоже посыпала сахаром для своих внучат. Но ее ягоды были уже мельче. Однажды она спросила у бабули:

– Мам, ну вот почему ты собираешь клубнику для Маринки и никогда не соберешь и для моих внуков заодно?

– Маринка – моя внучка, а они – твои, вот и собирай сама для своих, – отвечала просто бабушка.

Почему она собирала только для меня? Может потому, что старшие внучки были уже замужем и имели своих детей, а я поздний последыш с разницей в двадцать пять – тридцать лет с ними?

Я любила бабулю. И тётушку свою любила, могла повздорить с ней, а могла и поласкаться.

Просто до сих пор не люблю, когда зарятся на мою свободу.

На дворе конец 80-х. По всей стране, и не только нашей, посылки летали «аки ласточки», во все стороны. Кто посылал дефицитный товар, купленный по просьбе родных, друзей или знакомых, а кто отправлял друг другу просто гостинцы.

У нас в Сибири оставалось много родни после переезда от туда деда с семьей сюда в Астрахань и посылки между нами летали чуть реже, чем письма.

Мы посылали варежки, шарфы, рыбные консервы всевозможных составов, и, обязательно, сухую рыбу, а они нам дары Сибири.

Почта тогда работала быстрее и оперативнее – ягоды даже не успевали портиться; маринованные грибы в стеклянных банках (лисички, грузди, белые и другие) не разбивались; конфеты: шоколадные, карамельки, леденцы, ириски не размазывались кашей в пакетах.

В очередной раз нам пришла посылка. Пока дед ее вскрывал, я в нетерпении кружилась вокруг него с ящиком.

– Ну, дед, давай быстрей, что ты возишься!? – торопила я его.

Дед только улыбался и специально возился медленнее, чем и подогревал мой и без того неимоверный интерес: что там на этот раз? Мама протирала стол.

Наконец посылка вскрыта! Я заглянула внутрь. Там лежали два больших кулька разных конфет и половину ящика россыпью занимали какие-то красные маленькие круглые ягодки. Дед пододвинул ящик ко мне ближе, предусмотрительно вытащив конфеты.

– Что это? – спросила я, показывая на ягоды.

– Бери, сама узнаешь, – посмеялся дед.

Я, глупое наивное дитя, не чуя подвоха, набрала полную горсть этих загадочных ягод и высыпала себе в рот. На пару секунд моя мимика просто застыла. Я стояла и моргала, не зная, что делать: выплюнуть или проглотить. А они наблюдали за моей реакцией с застывшими улыбками, не произвольно кривя лицо. Затем мое лицо исказила такая гримаса, что мама с дедом не удержались и засмеялись в голос.

Клюква. Будь она не ладна. Я ведь никогда до этого момента ее даже в глаза не видала. Поначалу я обиделась на них, но видя их смеющиеся лица, представила свою мордашку, не удержалась и рассмеялась тоже.

Дожевывать я, конечно, не стала. Потом мама сварила из нее варенье и, вот тогда, я уплетала ее уже ложкой, не переживая, что меня окончательно перекосит.

***

А конфеты дед расфасовывал по пакетам и относил в подвал (погреб), там вешал их на загнутые крючком гвозди и вбитые в потолок. На двери подвала висел хороший такой амбарный замок. Ключик от это «золотого» подземелья находился у деда и попасть туда без его ведома было никак не возможно. Поэтому конфеты были близко и так нереально далеки от меня. Нет, конфеты на кухне были, но выдавались строго по выдаче, поэтому перееданием конфет я не страдала. Вот поэтому меня так манил подвал.

Но пару-тройку раз в месяц мама меня отправляли в подвал за закруткой или картошки ведерко принести из ларя. Это бывал мой звездный час.

Я, с лицом полного равнодушия шла в подвал, а там со скоростью света происходило следующее. Я залазила на полку, доставала кулек с конфетами, тырила оттуда пригоршню конфет, завязывала его и обратно вешала. Так можно было прошурстить пару пакетов, не больше, а то или конфеты быстро закончатся, или меня быстрее налупят. Прятала их в сарае, который служил «предбанником» подвала, и шла в дом. Потом еще полчаса безразличного прохаживания по веранде, при этом зорко следя, чтоб в сарай никто не зашел, а после бежала во двор поиграть, заодно перепрятать конфеты.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.