Геннадий Тарасов - Sex-shop «Шалунья»

– Это – пеньюар!

Мочалка, как оказалось, не было готова к такому повороту разговора.

– Пеньюар… – слегка опешив, протянула она. – Это?

– Это то, что одевают перед сном, – пояснил Славик. И, понимая, что информация не полная, дополнил ее: – Дороговато, да, но качество хорошее…

И сразу понял, что допустил ошибку, серьезный просчет, ибо состояние мочалки тут же сделалось нестабильным. Она повернула изумленное лицо к молчавшему до сих пор папику и протянула, как бы взывая о помощи:

– Зая, ты слышишь: дороговато!..

Папик улыбнулся в ответ, грустно и молча.

– А ты, Бася, – не унималась мочалка, – купи этот магазин, и тогда мы уволим этого продавца. Зачем нам такой нетактичный продавец?

– Ну, дорогуся, – отвечал папик бархатным баритоном, все так же грустно улыбаясь, – для этого вовсе не обязательно покупать магазин.

– Правда? – обрадовалась мочалка. И, не обращая внимания на то, что Славик взмок от проступившего из всех пор и дыр пота и, естественно, видя все это прекрасно, вернулась к тому с чего начала.

– А это? – и снова всплеск указующих брызг, и зайчики по магазину, – это – мой размер?

– Думаю – да, – ответил Славик тихо. – Это белье выпускается одного размера, оно эластичное, стрэтч. Там так и пишется: one size. Но, все равно, нужно мерить.

– Он думает! – вскипела мочалка. – Бася, ты только посмотри на продавца, который думает! А вы не думайте! Нечего здесь думать! Просто посмотрите на это…

И она выдвинула вперед, непосредственно к Славику свою и без того хорошо заметную грудь третьего размера. А то и вовсе четвертого! Натянулась и затрещала ткань, а Славика окатила новая волна пота, теперь горячего и по другой причине. Мочалка поиграла мышцами под легкой тканью летнего платья. Мышцы ее задвигались, мышцы заработали, то наливаясь, то опадая мягкой прелестью, соски при этом то выдвигались вперед, словно стержни из носика шариковой ручки, то прятались, хотя, разве же такое спрячешь? Выдвигаясь, они касались Славика слабой плоти, повергая ее в дрожь и лишая последних сил и устойчивости. Тем не менее, сохраняя остатки профессионализма и, собственно, держась за них, он стоял на своем:

– Все же надо бы примерить…

– Да не хочу я ничего примерять, – раздосадовано отрезала посетительница. – Примерять – не хочу! И ничего уже не хочу. Вы мне все настроение испортили!

И, повернувшись к спутнику, сказала: – Пошли отсюда, Котя, нас здесь не уважают! И давай подумаем с тобой о том, о чем я говорила. И вообще…

– А что, и подумаем! – согласился с мочалкой папик. – Прямо сейчас и подумаем. По нему было видно, что он уже прикинул все резоны.

Посетители ушли, хлопнув дверью, а когда завился, развился и растаял дымок, оставленный их черным джипом, Славику сделалось как–то совсем уж тоскливо. Он достал из дальнего ящика стола давно приготовленную тетрадь, раскрыл, погладил, как бы прислушиваясь к таящимся в белизне бумаги словам, и, пристроив ее прямо на прилавке, стал писать витиеватым стилем профессионального зоотехника.

Сначала набросал что–то вроде заголовка:

«Руководство для начинающих папиков»

Подумав и покусав ручку, убрал из названия слово «начинающих».

На душе его было горько, очень горько, и, облегчаясь, он погнал свою желчь на беззащитную бумагу, которая, как известно, все стерпит. Хоть вовсе и не обязана.

Получилось следующее:

РУКОВОДСТВО ДЛЯ ПАПИКОВ

Каждый, кто хотя бы периодически носит брюки не потому только, что так модно в это время года, но и по праву рождения, должен уяснить себе одну вещь: папиками не рождаются – ими становятся. Правда, как показывает жизнь – становятся не все. Но у многих есть шанс стать более или менее папиком. Как это сделать – рассмотрим ниже. Для начала же неплохо было бы выяснить, что это такое – папик, и для чего оно надо. Строго говоря – строгого определения нет, но есть несколько признаков, которым в большей или меньшей степени соответствуют все наличные папики. А точней, признаков этих три: у вас должно быть бабло, у вас должна быть мочалка, преданная вам за ваше бабло, и вам должно быть прикольно играть эту роль.

Бывают денежки, деньги, и бывает бабло.

Теперь уясним себе, что такое «бабло».

Это совсем не то, что звенит в кармане или шелестит в кошельке. Это не «заработать немножко денег на пропитание». Для бабла ни кармана, ни кошелька вовсе даже не требуется. Для хорошего бабла и целого банка мало. Это не то, что позволяет чувствовать себя свободным – чувствовать можно сами знаете, что и где, – бабло дает абсолютную свободу, лишить которой может только еще большее, ответное бабло. И мы ведь не с перепугу поставили эту субстанцию на первое место. Она занимает его по праву, потому что она – все. Основа, цемент, краеугольный, если хотите – философский, камень жизни, ее суть, ее эликсир и квинтэссенция. Без бабла вы никто и вам никуда, ни в рай, ни в ад, а лишь в глушь, в тишь, в серость, в газовую камеру семейной жизни… И уж точно – не в папики.

Бабло требует к себе особого отношения.

Только дураки его «рубят». «Срубил бабла и пошел…» И пошел… пошел. И не просто пошел. Потому что – взял не свое, заграбастал, что тебе не предназначалось и тебе не принадлежит. И все, и свалил в туман, как можно быстрей, и залег на дно, затаился, умер до следующей жизни, которая еще не факт, что будет. А в этой – уж точно не жди ничего хорошего: ни удачи, ни процветания, ни простого покоя.

Потому что бабло – это настроение, это философия, это смысл жизни. Оно – божество, религия, властвующая над душами избранного народа. Избранного не по национальному признаку, а по глубине проникновения и степени преданности. Божество, алчущее жертвоприношений. И прежде всего жертвоприношения любовью, ведь недаром смежное название бабла – лове, что суть искаженное английское слово love, любовь, прочитанное по–нашенски и получившее нашенское значение с большим налетом изначального смысла. Любовь – но не вообще, не к чему–то абстрактному, не к людям в целом, не к конкретному человеку. Лове – любовь к баблу.

Иными словами, если вы не ощущаете в себе этой всепоглощающей любви к баблу, если не чувствуете где–то в мозгу или в каком другом причинном месте жжения того огонька, что в любую секунду готов превратиться во всепожирающее пламя страсти – лучше вам бросить и думать о том, как бы завладеть баблом. Подумайте–ка лучше о чем–нибудь полезном. Например, о том, как запломбировать изношенные на пережаренных макаронах остатки зубов, которые вы не прочь, Бог даст, поэксплуатировать еще пару десятков лет.

У папиков несмотря на улыбчивые мягкие губы – крепкие зубы. И сильные челюсти. Не стоит обманываться, бультерьеры тоже иногда выглядят привлекательно.