Семен Альтов - Классика жанра

Язык не шевелится, из глаз искры.

Николай, видя, что я на его ласки не очень-то откликаюсь, скатился с постели, свечку задел, она опрокинулась. Пока он в чувство меня приводил, занялась занавеска и скатерть. Еле-еле всё потушили, осколки собрали, в шесть утра в крови и в бинтах в постель рухнули.

Я мужа спрашиваю: «Ну, Коль, хорошо тебе со мной было?»

Николай говорит: «Клянусь, ни с кем так не было, как сегодня с тобой!»

Первый раз в жизни я мужу поверила. Во всяком случае, никогда мы любовью так долго не занимались и никогда после этого так сладко не спали.

Хотя есть подозрение, может, что не так делали? Одним словом, передайте по телевизору разъяснения. Поторопитесь, поскольку весь поселок за нами в ту ночь следил, чем это сексанфу кончится. Растолкуйте, пока весь поселок на сексуальной почве не выгорел.

Удовлетворите потребности народа хотя бы в интимной жизни. Про остальную жизнь не говорю, бог с ней.

– Как ты думаешь, дорогой, свитер брать с собой?

– Бери.

– Тебе хорошо говорить «бери», а я в нем на юге запарюсь.

– Не бери.

– Ну днем-то жара, а вечером прохладно. Без свитера как пить дать – простужусь и умру.

– Бери.

– Что ты заладил: «бери, не бери»! Понятно! Тебе плевать, жена умрет или нет! Хочешь от меня избавиться! Убийца!

– Солнышко, делай, как тебе удобно!

– Боже мой, такую мелочь он не может решить самостоятельно – брать жене свитер или не брать?!

– Чтоб ты сгорела! Бери!

– Пожалуй, ты прав. Чего таскать с собой лишнее, верно?

Не возьму.

Кто ловчей других в этой жизни устроился?

Страус!

Чуть что – голову в песок. А как «чуть что» кончится – голову вынимает.

Однажды страус с утра голову в песок сунул, как говорится, от греха подальше. А остальное-то «чудо в перьях», целиком и полностью снаружи! Что и привлекло определенных товарищей.

Налетели и ну глумиться.

А страус головой в песок, будто его это не касается.

Хотя «касается» не то слово! Впятером! Надругались и убежали.

Страус непорочную голову из песка вытащил, перья взбил и пошел как ни в чем не бывало.

Ему кричат:

– Эй, приятель! Пока головой в песок, тебя тут и в хвост и в гриву!

– Извините! Чего не видел, того понятия не имею!

Согласно древнегреческому мифу, каждое утро с гор спускался орел и клевал печень прикованного к скале Прометея.

С годами боль превратилась в дурную привычку.

Прометей дремал, постанывая во сне.

Однажды солнце поднялось в зенит, а орла все еще не было.

Прометей проснулся от того, что его не клевали.

Посмотрел на истерзанную печень…

Так вот почему не прилетел орел.

Печень кончилась!

Когда-то они дурачились вместе на площадке молодняка.

Прошли годы. И вдруг – приглашение на вечер встречи.

Собрались на опушке леса. Заяц с Зайчихой, Лев со Львицей, Волк с Волчицей, Лисица с Бобром.

Выпили, разговорились.

Зайца от выпитого развезло, Льва по плечу хлопает:

– Лёва, я тебя вот таким помню. Давай поцелуемся – не пожалеешь! Как ты вырос, Лёва! А я, что ни ем, все такой же. Как говорится, «не в коня корм». Да и корм – то есть, то нету! Морковка не уродилась!

– Оленина зато уродилась. Что за манера: есть то, чего нет. Оттого и не растешь, Заяц!

Волчица метала в пасть куски мяса, косясь на Лисицу:

– Рыжая, что со шкурой? Болеешь?

Лисица дернула плечиками:

– До чего ты серая! На мне крокодилова кожа!

– Крокодилова? – Волчица перекрестилась. – У нас в лесу крокодилы отродясь не водились!

– Я за границу от нашего леса выезжала. Муж, бобер, работает соболем. Они на экспорт идут. Я их сопровождаю.

– Кого? Мужей, что ли?

– Пушнину! Кстати, скажи Зайчихе: заячьи шубы давно не носят. Ей бы чего-то приличного!

Заяц вскинулся:

– А на какие, позвольте спросить, шиши?!

– Не понял! – Лев сплюнул косточку. – У нас каждый получает такие шиши, какие ему положены. Вот ты сколько, Заяц?

– Да ни шиша!

– Значит, тебе столько и положено! Я Лев, покрупнее тебя, соответственно, тысячу!..

– Ну, ты прямо королева! – Лисица подсела к Львице: – Слушай, твой на сторону не бегает?

– Бегает. Но говорит: «Задержался, исполняя служебные обязанности».

– И ты веришь?

– Что я, дура? Конечно, верю. А он говорит: «Мордастая, тебя видели с тигром. Это правда?» Я отвечаю: «Ложь!» И он мне верит. Закон джунглей: все на доверии. А не поверишь – разорвет. Кстати, твой старик исполняет супружеские обязанности?

– Бобруша? – Лисица порозовела. – Как умалишенный! Все хатки строит, хатки! На лето сдает. И нам хватает.

Заяц кашлял на ухо задремавшему Льву:

– Лев, а правду говорят, ты Козлика задрал? С нашей площадки, серенького, помнишь?

– Что за народ! Козел пригласил в гости. Выпили. А закусывать нечем! Я же не алкоголик. «Задрал!» Так исказить факты! Кстати, Заяц, зашел бы с Зайчихой по старой дружбе. Фигура какая стала! Прелесть!

– Да ты что, ты что, Лёва! Вглядись: кожа да кости!

– А я говорю: фигура хорошая! Ничего в зайчатине не понимаешь, даром что заяц!

Волк уже еле языком ворочает, но заводится:

– Я санитар леса! Отец был санитаром леса! Кто была моя мать? Санитарка леса! Кто зверей кругами гоняет, в форме всех держит?!

– Ты, ты! – завыла Волчица. – Гомеопат ты наш единственный!..

Заяц дрожащими лапками поднял бокал:

– Давайте выпьем за нашу площадку молодняка, которая сдружила навеки!

Лев, чокаясь, подмигнул Зайчихе:

– Завтра в десять утра. Устроим завтрак на траве. Только ты да я. Не пожалеешь!..

Вечер прошел в теплой дружественной обстановке.

Золотые руки у Федота Березова!

Когда первый раз попадаешь к нему в дом, кажется, что в нем абсолютно пусто.

И только когда хозяин начинает знакомить со своей коллекцией, начинаешь понимать, какие сокровища собраны под этой крышей.

Федот – мастер уникальной миниатюры.

Вот передо мной на стене висит известная картина «Иван Грозный убивает своего сына». Пронизанное драматизмом полотно выполнено на срезе конского волоса. А всего в картинной галерее Березова пятнадцать картин.

Хозяин приглашает пить чай. На столе прелестный чайный сервиз на двенадцать персон, расписанный картинами из жизни природы. Сервиз состоит из двенадцати маковых зернышек.

Крошечная девчушка, копия Федота, просит у папы денег на мороженое.

– Возьми сама, – ласково говорит отец и кивает на кошелек, искусно сшитый из шелупайки семечки подсолнечника.

Кошелек лежит на тумбочке возле двуспальной кровати. Весь спальный гарнитур вырезан из почек карельской березы.

Как говорит Березов: «Хозяйство ведем экономно, у нас ничто не пропадает!»