Василий Куприянов - Давайте улыбнемся

С нашей стороны делегацию возглавлял Виктор Топчий, большая умница, главный инженер Северодонецкого филиала ГИАПа. С ним была молодая толковая команда проектировщиков по всем разделам проекта, и они достаточно успешно воевали с англичанами по выбору оборудования для процесса. Ведь в контракте, хотя он и был составлен на восьмистах страницах, очерчивались только рамки, а полная детализация поставки оборудования, а также выбор поставщиков определялись на этих конференциях. Моя роль скорее всего была протокольной, необходимо было просто присутствовать. В вопросах проектирования северодончане были намного квалифицированней меня, поэтому я особо никуда не совался, а просто сидел и набирался ума, что тоже было не лишним.

Но в какой-то момент и у меня взыграло ретивое. Я тоже решил показать, что не зря получаю зарплату. На одном из заседаний я развернул перед англичанами технологическую схему и пальчиком начал показывать, что вот печь конверсии, в которой лежит почти двести тонн мягкого таблетированного катализатора. Вот пункт в контракте, в котором сказано, что за год из печки уносится почти четыре тонны катализатора за счет его истирания. Вот по линии после печки конвертированный газ идет прямиком на турбину компрессора, а она, родимая, вращается со скоростью более пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Так вот эта пыль будет осаждаться на лопатках турбины, и, следовательно, жди разбалансировки ротора турбины, а затем аварийную остановку ключевого компрессора со всеми вытекающими последствиями. Поэтому настаиваем на поставке нашей стороне стенда для балансировки турбины. Англичане взвыли:

– Да этот стенд стоит целых три миллиона долларов!

– Ну, хорошо, – сжалился я, – если вам жалко каких-то несчастных трех миллионов, то мы настаиваем на поставке комплекта оснастки для балансировки ротора в гнезде турбины.

– Но это тоже стоит полмиллиона долларов.

– Хорошо, а что нам делать, когда из-за катализаторной пыли разбалансируется ротор? Снимать и везти его в Англию? Это же какие убытки понесет производство.

Единственное их возражение сводилось к тому, что у них такие же турбины работают годами. Я соглашался, но парировал следующим доводом, что их работающие турбины стоят на агрегатах мощностью 320 тысяч тонн в год, а наш на мощности 750 – и где гарантия, что при прохождении пыли в два с половиной раза больше, чем у них турбина не разбалансируется. Единственное, чего они добились, так это отложить вопрос до приезда их главного технолога.

Когда приехал их главный, я снова завел сказочку про белого бычка, дескать, пыль, которой очень много, и что мне несчастному делать, когда турбина встанет. У того тоже, кроме уверений, что турбина будет работать, ничего не нашлось. Более серьезного возражения и с его стороны не последовало. Так и пришлось им записать в протокол наше требование и в конечном счете раскошелиться на полмиллиона долларов.

Вечером мы ужинали в ресторане с главным механиком завода, который по своей должности был заинтересован в получения этой оснастки. И тут с ним состоялся разговор. Задал он мне простой вопрос.

– А почему у них турбины работают без остановки?

– Да и у нас будут работать так же.

– Так ты настолько убедительно давил их, что я и сам поверил.

– Знаешь, если бы эти ребята были поумней, то они давно бы ткнули меня носом в схему, в которой ясно показано, что перед печью конверсии на одну тонну газа вводится четыре тонны водяного пара, а между печкой и турбиной стоят три ступени охлаждения газа с мощной сепарацией. Поэтому сконденсировавшийся пар настолько хорошо промоет газ, что будет он чистеньким, как слеза ребенка. А пыль просто уйдет в дренаж.

– Так ты это знал?

– Конечно, с самого начала моей басенки. Мне просто было интересно проверить их на вшивость, что стоят их кембриджи против выпускника середнячка нашей родной Питерской техноложки. Вот я и проверил.

– Ну, а если бы они, как ты выражаешься, ткнули тебя носом»?

– Тогда бы я на чистейшем английском ответил бы им, что «эскюз ми», мистеры, не дотумкал.

– Так выходит, что ты их обманул?

– Можно и так считать, а чего они в матроса Кошку в Крыму стреляли, адмирала Нахимова убили, да и со вторым фронтом тянули. Должен же был кто-то поквитаться с ними за это?

Мифу о русской лени, пожалуй, не одно столетие. Экскурсов в историю не буду делать по простой причине – это сделал вполне профессионально уважаемый мной профессор Владимир Мединский в своей серии книг «Мифы о России». Просто обращу внимание на некоторые исторические факты. Ленивые русские построили Транссиб буквально за несколько лет. Еще более ленивые русские крестьяне кормили всю Европу. Эта ложь была подхвачена коммунистами, чтобы оправдать свое присутствие на Руси. А потом все провалы в экономике и сельском хозяйстве приписывать, естественно, русской лени.

Первый урок политэкономии социализма мной был получен еще в школе. Я попал под хрущевские одиннадцать классов. В 14 лет нас привели на производство, в арматурный цех на заводе ЖБИ. Зарплата арматурщика 4-го разряда равнялась 70-80 рублям, и ажиотажа у отдела кадров не наблюдалось. Нас рабочие встретили очень хорошо. Главное, нас подпустили к станкам. Через месяц мы все быстренько освоили, включая дуговую сварку, и нам дали возможность полноценно работать с начислением заработной платы. Работали мы два дня в неделю и реально зарабатывали рублей по 25. Для пацанов это было целое состояние. Еще через месяц я выполнял сменное задание до обеда. Варил шестьдесят арматурных сеток. Цена пять копеек. Итого три рубля в день. Попытки подойти к станку после обеда моментально пресекались рабочими. Ты, сынок, пришел и ушел, а нам здесь работать, и если сделаешь после обеда еще шестьдесят сеток, то завтра расценка будет в размере двух с половиной копеек. Таким образом регулировался труд при совке: поспешай не торопясь. Зато все были при деле.

И вот наступили кооперативные времена. Тут самому приходилось определять расценки на все виды работ. И первые же опыты позволили сделать простой и очевидный вывод: хочешь заработать – плати нормально людям. В первые годы работы я неоднократно убеждался в этом простом выводе. Приведу несколько примеров.

Грунт.Работая в управлении механизации, за пару лет я перевез не меньше двух миллионов кубов грунта, прекрасно знал сметы. И мне было достаточно взглянуть всего на две цифры – дальность возки по смете и реальная по факту. После этого я с максимальной точностью знал, сколько можно заработать на объекте. Подвернулся объем в 32 тысячи кубов. Взял смету, нашел карьер поближе, а потом поехал к автомобилистам. Заключил с ними договор, по которому они выделяли мне шесть МАЗов самосвалов с работой по 12 часов в день. То есть в месяц со мной работали две бригады. Приехала первая бригада. Ребята, кроме бригадира, совсем молодые, года два после армии. Начали выяснять, сколько я им буду платить. Я им честно признался, что понятия не имею. Вы пару дней поработайте, а потом я и решу. Начали, в день совершают по 20-22 рейса. Сел, посчитал, что потрачу за аренду при таком темпе возки, что останется мне и что можно будет добавить им. На третий день я произнес перед бригадой речь.