Елизавета Михайличенко - Гармония по Дерибасову

— Товарищ Гоменюк, знаком ли вам Михаил Дерибасов? Ну что-то вроде торговца шампиньонами вразнос… Не знаком? А где вы находились час-полтора назад? На работе? Вообще никуда не отлучались? Да нет, зачем же. Подтверждения секретарши не надо. Да. Нет, ничего не случилось. Да. Извините за беспокойство. Нет, ничего особенного. Пытались обворовать вашего соседа. Задержали, да. Спасибо. До свидания…

Уже начал клониться к вечеру душный июньский день, когда Михаил Дерибасов выплыл из последнего шлюза тюремных ворот. На нем был все тот же костюм, да и сам он, хоть и потускнел, заметно не постарел. Это, впрочем, не так уж и удивительно — провел он в КПЗ всего три дня. Свободное от допросов и расспросов время Дерибасов проторчал у запыленного окна, выходившего на тихую улочку, с желтой, как солнце, бочкой кваса.

И теперь, взяв две большие кружки, Дерибасов пил квас, как свободу, смотрел то вверх на солнце, то вниз, на городскую пыль и радовался, что они наконец-то существуют отдельно друг от друга и не в черную клетку.

Выпив последние глотки кваса уже как осознанную необходимость, Дерибасов показал тюремным окнам большой палец, но жесту недостало куража.

Пока люди пребывали в заключении, в мире произошли жуткие вещи. «Запорожец» исчез. Так Дерибасов оказался без средств. Не только передвижения, но и к существованию — бумажник остался в машине.

Заявлять о пропаже в милицию было свыше дерибасовских сил. Там Дерибасову дали понять, что, вообще-то, его могли бы и не отпускать. Дерибасову было плохо. Литром кваса можно восстановить водно-солевой баланс, но как восстановить внутреннюю гармонию, если предприимчивость испарилась, словно залив Кара-Богаз-Гол, оставив разъедающую соль отчаянья?

Жить стало неинтересно, но приходилось. А люди вокруг об этом не догадывались. Они демонстративно улыбались в черные усы, блестя зубами, и несли своим женщинам гладиолусы, как шашлык.

На завалявшийся в кармане мятый рубль Дерибасов скучно выторговал три розы — все равно билет до Дуни стоил дороже — и, простившись с дорогим образом мецената, негоцианта и хозяина жизни, поплелся к Наташе Сапеге одалживать деньги.

Но мало того, что Наташа уехала готовиться к экзаменам на малую родину, случилось, наконец, то, чего Дерибасов опасался каждое посещение университетского общежития. Судьба била лежачего.

— Михаил Венедиктович?! Вы?!.. — Заинька прижалась спиной к стене и глубоко задышала.

За год Заинька раздалась до женского назарьинского стандарта.

— Зоя Андреевна?! — строго сказал Дерибасов, не чувствуя, как впиваются в ладонь цветочные шипы. — Какая приятная неожиданность! — заслоняясь, он возложил букетик на Заинькин барельеф.

— Розы… — прошептала Заинька и крепко прижала их.

Пока Дерибасов дошлифовывал формулировку просьбы о кредите, по выпуклому лобику Заиньки пробежала легкая рябь, и светлое лицо ее омрачилось. Рука с букетиком безвольно скользнула вниз.

— Михаил Венедиктович! — горько сказала Заинька. — Если это всего лишь неожиданность, то какие тут могут быть розы?!.. — цветы выпали из ее рук, и, тяжело ступая, Заинька, так похожая сзади на Дуню, ушла в даль коридора…

Дерибасов сидел напротив театра, грустно созерцал нарядных людей и тупо нюхал три поднятые с грязного пола розы. Но как спящая собака всегда успевает вскочить от прикосновения колеса едущей телеги, так и Дерибасов вскочил, хватаясь за три колючие соломинки, едва услышал раздраженный женский голос:

— Почему ты не купил цветы?!

— Глупо же сидеть оба действия с цветами, — оправдывался мужчина, — а в антракт с ними, что ли, в буфет идти?

Дерибасов пошел следом, впитывая каждое слово:

— А вдруг тебе никто из актеров не понравится? — убеждал мужчина. — А если пойдешь с цветами, дарить все равно придется.

— В крайнем случае я бы взяла их домой, — холодно заметила женщина.

— Ну где я теперь возьму?!

Дерибасов забежал вперед и раскинул руки:

— Здесь!!! — он сглотнул слюну. — Здесь возьмете! Позвольте вашей даме… охотно преподнести… охотно, но безвозмездно в другой ситуации, но не могу. Чрезвычайные обстоятельства… — осколки дерибасовской куртуазности становились все мельче…

… «Зелененькая», как светофор, открыла дорогу в Назарьино. Дерибасов повеселел и начал осмысливать происходящее. Получалось, что чем ближе к культуре, тем дороже цветы. В Назарьино цветы не стоили практически ничего. У рынка — букетик стоил рубль. У театра уже три. Сколько же он мог стоить в самом театре?!

О, великий соблазн изучения границ применимости собственных гипотез! Не ты ли подкручиваешь колесо прогресса, наступая на горло инстинкту самосохранения и побуждая идти ва-банк?! Короче, Мишель потратил деньги не на билет, а на четыре букетика по оптовой цене 0 руб. 75 коп.

— Мадам, — улыбнулся Мишель пожилой интеллигентной билетерше, — разрешите представиться. Михаил Венедиктович Дерибасов. Кооператор. Мы предлагаем новый вид услуг — внутритеатральная антрактная торговля цветами. Так сказать, не отходя от сцены. То есть в первом действии зритель оценивает игру исполнителей и, при наличии высокой оценки, приобретает в антракте букет для вручения по окончании спектакля. Где тут основной маршрут антрактного прогуливания?

— Вход в театр только по билетам, — безразлично сказала билетерша.

— Мадам, — зажурчал Мишель, — вы не вникли в ситуацию. Когда я приду посмотреть спектакль, я куплю билет через кассу и сяду на указанные в нем места… А сейчас я хочу сесть перед выходом из зрительного зала и выполнить свой служебный долг!

Билетерша безмятежно улыбалась, гордясь своей педантичностью:

— Я не имею права пропустить вас без билета.

— А я имею право пройти без билета, — угрюмо заявил Дерибасов. — Во-первых, потому, что касса уже закрыта, а во-вторых, потому, что я иду к директору — доложить, что мне мешают доставить радость нашим артистам!

— Хотите, чтобы я позвала милицию?

Дерибасов сник и испугался.

— Поймите, — сказал он тихо, — артисту всегда хочется цветов. Артисту плохо, когда его не понимают, но еще хуже, когда не принимают! А зритель хочет платить только за то, что нравится. В том числе и платить цветами… Понимаете?! — Дуня, бывшая уже так близко, стала удаляться снова. — Ну как вы не поймете! — зло проговорил Дерибасов. — Надо нести товар потребителю, чем ближе, тем лучше! Вот эти ваши программки покупают не ах. Да? Вот видите! А если сделать театральный комплект букет-программка? А?! Не слабо?!

Билетерша молчала.

— А в нагрузку, — вздохнул Дерибасов, — еще что-нибудь. Ну, например, вот эту вот брошюру «театральный сезон» за рубль, Это называется композиция…