Александр Белокопытов - Рассказы о литературном институте

И, конечно, все это чайком сопровождалось, возлияниями в легкой форме.

Литинститут — это не кружок любителей мудрости и уж никак не клуб трезвенников. И разговор сразу клеится — как надо, и человек человека с полуслова понимает, и душа душу греет. А уж о чем только не говорили! И за Царя, и за Родину, и за Веру! А потом — и за совесть, и за честь. Потому что честь тоже такая штука, что без нее — никуда. И о литературе тоже говорили, и о сочинительстве, но — в меньшей мере. Что толку? Тут даже и чай не мог помочь разобраться «что» и «как»? А «как» надо писать на самом деле, знают только те, которые — не пишут. А которые начинают писать и еще писателями становятся, те сразу начисто забывают, как надо это делать. Вот такой вот парадокс…

Конечно, и девушки в застольях присутствовали, обязательно… Куда же без девушек? Но о них я писать буду мало, только в случаях крайней необходимости. Моя задача здесь совсем иная — показать мужские типы, мужественные характеры и крепкое дружеское плечо. А если касаться девушек, то обязательно собьешься на любовные глупости и дурь — и завязнешь, и погрязнешь, и никак не выкарабкаешься… И они уже тогда и не девушки окажутся — а женщины! А женщина, до зубов вооруженная поэзией и прозой, это уже страшно. Поэтому пусть они остаются девушками и незримо присутствуют за столом и привносят необходимую теплоту и мягкость… Этого вполне достаточно.

А вообще я считаю, что девушки, как и женщины, должны быть, самыми простыми и земными, безо всяких стихов и прозы. Тогда все — на своем месте.

Поэтому в рассказах я отдаю предпочтение мужчинам, их стойкости, твердости, беззаветности и мужеству.

Многие из них состоялись как писатели, стали известными. Еще больше тех, которые писателями не стали, я считаю, что ничего страшного в этом нет. Может, даже это и к лучшему. Живут они где-то простой нормальной, человеческой жизнью, делают свое маленькое и большое полезное дело, безо всяких литературных претензий и одержимостей. Многих из них, увы, уже нет на белом свете…

А поэтому: память — павшим и слава — живущим.

Не успели мы порадоваться, что стали первокурсниками «самого умного» вуза страны — Литинститута, как нас в колхоз снарядили, на картошку. Сказали: «Там радуйтесь. А в Москве еще успеете. Радости полные штаны будут». А такое мероприятие раньше у студентов повсеместно было, чтоб по колхозам разъезжать и помогать трудовому крестьянству. Помогли и мы, конечно. Не без этого.

Ох, и хорошо же там пожили! Ни одного дня пустого не было, наоборот, все — наполненные, насыщенные, даже с верхом. И поработали славно, и отдохнули, конечно, тоже. А после работы, после трудового порыва, что делать? Только отдыхать и надо. А кормили отменно, как на убой… Как поработал — так и поел. Если плохо потрудился, с прохладцей, то и поешь без аппетита, а если — хорошо, то и за двоих навернешь. Вот мы и наворачивали за двоих.

В колхозе я больше всего с Сашей Рахваловым в друзьях ходил, потому что он тоже из Сибири, из Тобольска, а я — из Томска. Он уже всего в жизни повидавший был: и плохого, и хорошего, плохого — гораздо больше. Школа жизни у него была, трудная. Конечно, я и с другими дружил, но с ним на тот момент — особенно. Какой-то он весь был слишком взъерошенный, колючий, резкий в выражениях, с людьми сходился тяжело — и я как бы его своей дружбой прикрывал и оберегал, как сибиряк сибиряка.

И вот как-то так получилось, что в один из дней не оказалось у меня штанов, или мои порвались, или еще чего… Нy, в общем, нечего на себя пододеть, чтоб зад прикрыть и на улицу выйти. Что делать? Кто, думаю, здесь есть насчет штанов побогаче меня? И подглядел, что у одного парня, у Паши, двое штанов, джинсов. Одни он сам носит, а другие про запас держит, приберегает… Ну я и попросил у него. А что? Все — свои ребята, каждый в такой ситуации может оказаться. Потом, я же не навсегда беру, раз-два одену — и отдам. Обязательно. Как только своими разживусь. Короче, дал он мне их поносить.

Я обрадовался, надел их и хожу, не снимаю… Так они мне здорово подошли! И хожу в них, и работаю, и валяюсь, и сплю… А Паша все ждет и ждет, когда я ему их верну… А я и не собираюсь! Уже месяц почти таскаю штаны, забыл, что они не мои, так к ним привык.

И вот Паша однажды не выдержал, подходит — вообще-то он очень вежливый был человек, мягкий, а тут его, видимо, допекло — и спрашивает:

— Слушай, Сань, ты не мог бы мне джинсы вернуть, а то у меня эти подносились, мне самому ходить не в чем…

Услышал это Саша Рахвалов и налетел на Пашу ястребом.

— Как ты можешь так спрашивать? Ему ходить не в чем! Ты — богатый, а мы — бедные! — а потом в сердцах еще добавил: — У каждого своя судьба, понял! — Стоит Паша, жмет плечами, не знает что делать, спросил на свою голову…

Вот такой был Саша Рахвалов резкий в суждениях, а порой и просто категоричный и непримиримый, потому что он рано утраты познал и жизненные трудности преодолел. Джинсы я, конечно, Паше тут же вернул… Действительно, я их переносил, взял-то на денек, на два, а таскал чуть ли не месяц… Как говорится, слегка оборзел.

Когда вернулись мы в Москву и пошли в институт учиться, Рахвалов раза два сходил и рукой махнул: не интересно… глупость какая-то… И перестал ходить. За роман засел. О собаках. Так и назвал: «Роман о собаках». Название мне сразу понравилось, прямо на сердце легло. С собаками я всегда дружил, любил их и жалел. Так что это — мое.

А Саша Рахвалов никогда рассказы или просто стихи не писал — он и тем, и тем занимался, — презирал малые объемы, он сразу за масштабное полотно садился: роман или поэму, было в нем неукротимое эпическое начало и крепкая сибирская хватка. Начало романа я успел прочитать, дал он, сильно мне понравилось.

А потом он женился здесь, в Москве, и выехал из общежития… Но семейная жизнь его тоже не сложилась… Наверное, все из-за его характера, потому что жена — очень хорошая была, добрая, но не пожилось ему.

Тогда он вообще махнул рукой на Москву, плюнул и в Тобольск к себе уехал, в любимую Сибирь. Дописывать роман о собаках.

С тех пор много времени прошло, пятнадцать верных лет. Роман-то он, наверное, давно уже написал и опубликовал даже, но я ничего ни о самом Рахвалове, ли о романе его не слыхал.

Ау, Саша Рахвалов, где ты? Если дописал свой роман, дал бы хоть почитать. Я о собаках очень люблю читать, я собак люблю. Я за собаку иного человека не пожалею.

Одна шустрая девчоночка бежит по коридору, торопится, тапочки с ног соскакивают… Навстречу ей — подружка, тоже шустрая, бойкая барышня… Спрашивает:

— Ты куда летишь? Глаза выпучила!

— Ой, да к Марике поляк приехал… А я в душе не была!