Леонид Ленч - Тернистый путь

— Анекдот, Петр Петрович, который не сразу понятен, — не анекдот.

— Да, но в данном случае прелюд, дорогие друзья и товарищи, необходим, потому что тонкий смысл анекдота, который…

— Петя, не тяни кота за хвост!

— Сейчас, сейчас. В этом анекдоте пойдет речь о богдыхане, дорогие друзья и товарищи, но это, так сказать, условный богдыхан, который…

Челюсти за столом снова принимались за прерванную работу, снова звенели стеклянными своими губками целующиеся бокалы и рюмки. Пирующие уже жевали разварную осетрину — гордость хозяйки, а бедный Петр Петрович все еще дожевывал своего условного богдыхана. Его никто не слушал, и только вежливый хозяин дома, когда наш экономист, утерев взмокший лоб от расстройства чувств чужой салфеткой, опускался в изнеможении на стул, любезно басил:

— Ваш анекдот, Петр Петрович, не лишен… Возьмите осетринки, достали тут в одном ресторане по знакомству с директором… Ах, извините, ее уже… того… прикончили! Тогда позвольте вам положить эту гигантскую шпротину!..

Петр Петрович, повторяю, очень страдал от подобных неудач, но отказаться от своего увлечения не мог — не хватало моральных сил!

И вот однажды все волшебно изменилось. Наш герой стал иметь успех. Да еще какой! Выручила его техника, и притом заморская.

Приятель П. П. Фасина привез ему маленький заграничный подарок — забавную игрушку. Внешне она выглядела как коробка из-под сигарет. В коробку были вмонтированы батарейка и кусок магнитной ленты с записанным на ней громким смехом. Стоило лишь слегка придавить изящную коробочку, как она разражалась безумным хохотом. Нельзя было удержаться от смеха, слушая эту дикую идиотическую смесь кудахтанья со ржанием.

Петр Петрович стал прихватывать изящную коробочку с заразительным хохотом на званые застолья. Теперь кое-как, на скорую руку, дожевав свой анекдот, он незаметно для слушателей придавливал заморскую игрушку, и… каждый раз эффект был разительным! Петр Петрович становился героем вечера. А ему только это и было нужно. Тщеславие его было полностью удовлетворено.

Однако техника, которая возвеличила экономиста, с той же дьявольской легкостью и сбросила его с пьедестала. Однажды Петр Петрович ехал со своей супругой — очень милой, неглупой женщиной — в собственном «Москвиче» к знакомым на ужин. Заморская коробочка была с ним — лежала тут же, на переднем шоферском сиденье, жена сидела сзади в пассажирской кабине. Петр Петрович — опытный водитель! — крутил баранку и рассказывал супруге новый, только вчера услышанный анекдот — он собирался на ужине «пустить его под кретинчика», как он не без изящества выразился о заморской коробочке.

Не успела супруга П. П. Фасина сказать: «Не отвлекайся, Петруша, потом расскажешь», как ее Петруша, не успев досказать, а главное, затормозить, вмазал своего бежевого «Москвича» в черную «Волгу». Посыпались стекла, жена Петра Петровича присадила себе на лоб изрядную шишку, он тоже получил ссадины и царапины. Сбежались доброхоты-свидетели, подошел суровый милицейский старшина. Подходит, а из разбитого «Москвича» несется безумный хохот.

— Сейчас нам с вами не до смеха, гражданин, прекратите! — строго сказал суровый старшина. — Вы можете давать объяснения? Или вам сначала оказать медицинскую помощь?

Еще не пришедший в себя после удара, экономист молчит с закрытыми глазами.

Коробочка ржет и кудахчет.

Супруга П. П. Фасина стонет.

Старшина недоумевает.

Тут выскакивает из толпы какая-то плечистая женщина в красной мини-юбке.

— Товарищ милиционер, у него смех на почве истерики от шока, а у меня незаконченное среднее медицинское образование. Позвольте, я приведу его в чувство.

— Приводите!

Плечистая женщина лезет в машину, садится рядом с экономистом, одной рукой берет за его подбородок, а другой лепит ему одну за другой не сильные, но довольно звонкие пощечины. И при этом повторяет:

— Прекратите смех! Прекратите смех!

Супруга П. П. Фасина хватает ее за руку и слабым голосом говорит:

— Он не может прекратить, он на нем сидит!

Кончилась вся эта история для Петра Петровича

более или менее благополучно. Свой «Москвич» и чужую «Волгу» он отремонтировал — пришлось залезть в долги. Анекдоты он больше не рассказывает, но в книжку записывает — для потомства. Что касается заморской игрушки, то он ее подарил одному нашему общему знакомому — эстрадному артисту. Тот тоже пустил коробочку в дело. Репетируя свои куплеты, он просит жену нажимать на коробочку в тех местах, где ему — для вдохновения — нужна реакция публики на его репризы. Вдохновение получается, но, когда я спросил его, совпадает ли реакция игрушки с ожидавшейся реакцией зрителей, он ответил неопределенно:

— Не всегда.

Нагулявшись с отцом во дворе, Андрюшка сладко спал в своей кроватке, прихватив лишний, сверхрежимный час, и Наташе удалось ускользнуть из дома незаметно.

Она быстро оделась, сына целовать не стала — как бы не проснулся! — и, безмолвным кивком головы приказав Сереже, мужу, следовать за собой, вышла на лестничную площадку. Муж Сережа приказ выполнил — последовал.

— Ну, я поехала, — сказала Наташа, нажав кнопку лифта, ожидая от любящего супруга слов одобрения и сочувствия.

— Трусишь?! — сказал любящий супруг.

— При чем тут трусость?! Знаешь, как назвал один великий артист прошлого, не помню, кто именно, театральную премьеру? Он сказал, что для истинного артиста театральная премьера — это всегда как прыжок через пропасть.

Мягко громыхая, страшно медленно — так казалось Наташе — тянулась наверх кабина лифта.

— Но ведь ты пока еще не великая артистка, — мягко сказал Сережа, — пускай через пропасти премьер сигают ваши первачи, всякие там заслуженные львы и тигрицы, а наш бедный заяц…

Наташа взорвалась мгновенно, как чуткая мина нажимного действия:

— Сколько раз я тебя просила — не смей называть меня бедным зайцем! И вообще… «нет маленьких ролей, есть маленькие артисты». Азбука театра! Пора бы тебе ее усвоить. Нельзя в наше время оставаться таким… узкопленочным технарем.

Нервно вздрогнув, кабина наконец остановилась на площадке восьмого этажа. Наташа вошла в кабину, но дверцу за собой не закрывала, придерживала ее рукой.

— Когда Андрюшка проснется, действуй по моей инструкции. И пожалуйста, не осрамись… папа Сережа!

Дверца кабины резко захлопнулась, и кабина с космической — так казалось Сереже — скоростью полетела вниз.

Сережа вернулся в квартиру, постоял у двери в спальню — все было тихо, Андрюшка продолжал спокойно спать. Пока не проснется, можно поработать над кандидатской. Сережа прошел к себе, сел за письменный стол и углубился в дебри электроники. Работа пошла ходко, в темпе. Но вот из спальни до ушей будущего кандидата технических наук донеслось недовольное кряхтенье и хныканье. Отпрыск проснулся и властно давал о себе знать. Сережа поспешил в спальню.