Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

«АвтоВАЗ» по случаю кризиса приступает к выпуску дешевых автомобилей. Это первая антикризисная мера, у которой есть перспектива. Предполагаемая стоимость авто — 200 тысяч рублей, тоже немало, тысяч 5 долларов по ценам 2011 года, когда предполагается наконец запустить этот проект. Правда, есть шанс, что кризис до тех пор кончится. Ну, тем лучше.

Автомобиль создается на основе «Лады Калины», но со значительным удешевлением интерьера. Да что интерьер! По-моему, главное — чтобы ездила. Опыт выпуска предельно демократичных автомобилей в СССР имелся — «Запорожец», скажем. И тем, кому возможность выехать за город была важнее понтов, это чудо украинского автомобилестроения подходило идеально. Сам на нем ездил и не жаловался.

Но ограничиваться автомобилями — последнее дело. У нас в так называемые тучные годы все было для богатых: старались друг друга перещеголять стразами, цепляя их на все вплоть до туалетной бумаги. Мир роскоши, как видим, ненавязчиво сменяется, как и было предсказано, модой на скромненькое и со вкусом. «Лада Калина», по правде сказать, не лучший образец, а вот шестисотый «Мерседес» для бедных (такой, чтобы кузов был точь-в-точь, а внутри чтобы стоял мотор «запорожского» типа и отсутствовала часть комплектующих) — это идеальная модель для разорившегося миллионера. Небогатый человек себе лучше купит что-нибудь подержанное — за те же деньги, поскольку 20-летний американский автомобиль как раз и стоит те самые 200 тысяч. Мы ведь не настолько состоятельны, чтобы покупать отечественное, которое надо потом полгода доводить до кондиции. А вот уцененная роскошь под рубрикой «Где прошлогодний снег?!» для жертв кризиса будет в самый раз. Коттедж без обстановки и отделки — каменная коробка посреди пустого участка, жилье в поселке Потерянный Рай на двухсотом километре от Москвы — планировкой до мелочей копирует Жуковку. Неподалеку расположен концертный зал «Проруха Rubbish Village». В качестве посткризисного аналога Рублевки лучше всего использовать город Копейск, расположенный под Челябинском.

Кажется, я нащупал стиль для элиты, пережившей рецессию: с одной стороны, шикарное будет теперь не по карману, с другой — должно же хоть что-то напоминать о прежнем статусе! Можно вдохнуть новую жизнь в старые марки: выпускать доступный русский аналог «D&G» — «Dешево и Gнило». Я так и вижу отечественную марку «Ноль в к'Armani» и бутик «VIP», что расшифровывается как «Vot I Priehali». Это будет весело, самоиронично и ненавязчиво. Спальный район Бесхитростный, автомобиль «Яуза» или «Сетунь» (по аналогии с могучей «Волгой»), мобильная компания МТС с расшифровкой «Мы Тоже Стараемся» и эмблемой в виде разбитого яйца… Но опыт мне подсказывает, что жить в стране, промышленность и политика которой ориентированы на большинство, нам еще долго не придется: труднее всего дается расставание с понтами. А потому наиболее реальным выходом для отечественной промышленности представляется мне выпуск товаров для бывшей элиты — нечто глубоко второсортное с необъятной гордостью и эффектным лейблом. Нам это не впервой — гордимся же мы своей нынешней второсортной во многих отношениях страной с гордым элитным лейблом «сверхдержава».

№ 76, 30 апреля 2009 года

Разговоры о том, что Победа стала главным национальным праздником в отсутствие национального мифа, на безрыбье, при полной дискредитации всех прочих идеологем, стоят дешево. Есть народы, способные в критических обстоятельствах встать выше любых разделений, народы, в которых под гнетом практически непреодолимых бедствий просыпается не худшее, а лучшее. Такие народы в роковые минуты выступают спасителями человечества, а в прочие времена смотрятся чуть ли не балластом, но это никого не должно смущать. История человечества, хотим мы того или нет, состоит из критических минут, а потому Россия понадобится еще неоднократно.

Генетическая память о способности объединиться в роковую минуту и совершить невозможное живет в каждом из нас, проживающих на данной территории. И вот почему у эмигрантов — именно у местных — так сильна эмигрантская травма: ностальгируют, собственно, не по пейзажам и даже не по языку. А вот по этой неистребимой горизонтальной связи, по тайной мобилизационной готовности: уехать отсюда — все-таки покинуть очень прочную цепь. В обстоятельствах более или менее экстремальных я сотни раз наблюдал мгновенную самоорганизацию этой аморфной вроде бы массы: тут же все занимают места, как в боевом расчете, и начинают действовать решительно, стремительно, самозабвенно. А потом не понимают, что это было: «Когда-нибудь мы вспомним это — и не поверится самим».

Вечером 4 мая репетиция парада на Красной площади парализовала все движение в центре, но никто не роптал. По Тверской шла военная техника, а по тротуарам в обе стороны текла толпа, и выражения лиц были, надо заметить, очень интересные. Редко такие увидишь. Преобладало выражение вспоминающее: на месте ли тайная способность немедленно совершить чудо при действительно серьезной опасности? Можем ли мы себя представить на месте тех? Большинство влюбленных пар, число которых на улицах весной зашкаливает, при виде бронетехники отчего-то начинали усиленно целоваться. Не думаю, что их так возбуждала бронетехника. Думаю, они прикидывали на себя разлуку, вечную русскую ситуацию проводов на фронт — у нас ведь фронт повсюду, вплоть до битвы за урожай. И они это как бы репетировали, и лица у девушек были трагические, а у мужчин — серьезные. Мы живем в постоянной боеготовности и в непрерывной прикидке на себя: наш девиз — «Если завтра война». И при виде очередного военного парада мы понимаем: эта способность никуда не делась, чип вшит. Нация сегодня, конечно, не в лучшем состоянии. Она в очередной раз недостроена, крайне разболтанна, избалованна и недокормлена одновременно, не объединена никаким кумиром и никакой моралью, не соблюдает законов, разучилась говорить. Но это признаки несистемные. Системный же сводится к тому, что, когда у человечества не останется никакой другой надежды, Россия его спасет, как делала это уже многократно. В команде спасателей в мирное время могут процветать пьянки и даже дедовщина. Но когда уж точно надеяться больше не на кого, они приходят и делают то, чего не может никто.

Россия — элитный отряд мира на крайний случай. День Победы — повод вспомнить об этом. Вот почему этот праздник до сих пор так не любят одни и любят другие. Слава богу, другие в подавляющем большинстве. С праздником.

№ 80, 7 мая 2009 года

Если бы у Запада действительно был план нас победить, обескровить и пустить по миру, там бы давно уже догадались, как это сделать. К счастью, наши изоляционисты заблуждаются: там хватает своих проблем. А то бы одолеть Россию в ее нынешнем виде оказалось элементарно: сделать ее хозяйкой нескольких крупных международных мероприятий спортивного или культурного толка.