Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)

– Эх, парень, наговорился я у вас тут в столице – уже слова в горле колом стоят. А толку-то никакого.

– Москву словами не проймешь. Тут нужен другой подход. Собирай свой товар, видишь, он не вызвал ожидаемого спроса. Пошли вон в то кафе сходим, по кружке пива выпьем, и я тебе кое – чего расскажу. А вы, барышни, идите себе в ГУМ. Смотрите там на шмотье, пока глазные нервы не устанут. Пойдем, дядя, как тебя? Иван? А я, наоборот, Егор. Пошли!

Гайкин сопротивляться не стал. Последний раз он пил пиво месяц назад, да и резвый молодой человек обещал что-то рассказать.

В кафе было оживленно. Москвичи – культурный народ, но здесь, за кружкой пенистого напитка, возможны были некоторые вольности, как, к примеру, на сеансе у психотерапевта. Гул от разговоров поднимался плотной невидимой массой к серому потолку. Сильно пахло чем-то кислым.

Москвич и провинциал заняли столик возле окна, и Продуваев заказал пиво.

– Рассказывай, Ваня, что за горе у тебя случилось. Зубы болят или что посерьезней? Я сегодня имею романтическое настроение – помогаю людям из провинции.

– Зубы-то в порядке, как и весь остальной организм. А вот душа болит…

– Ну, душа – субстанция не определенная. Хирургическими методами ее не вылечишь. Тут главное – найти причину.

– И причина имеется. Тали у меня… – начал было Иван, но осекся, и продолжил в ином ключе. – Несправедливость у нас на заводе.

– Эка, дядя, ты хватил! Где же ты справедливость-то видел! Да еще на заводе!!

– Ну как же? Должно же быть все как-то правильно. По закону там, что ли…

– Если хочешь, что бы все было «по закону», ты хотя бы вначале этот закон изучи. Вот ты, например, знаешь, что такое КЗоТ?

– Дзот? Военный блиндаж такой.

– Вот видишь. Даже слова такого не знаешь. Считай, что тебя в твоем «дзоте» разбомбили. Погиб ты, Ваня. Погиб как гражданин, сын своей страны. И что бы воскреснуть, нужно немного головой поработать. Не только же ей есть. Или пиво пить.

Слащавый официант с дежурной улыбкой поставил кружки на стол.

– Креветок не желаете? Рыбные закуски? – спросил он.

– Иди пока. Если что, позовем. Так вот. Вопрос вначале изучить надо, а потом уже и в Москву соваться.

– Да кто ж его разберет?! Думал, что поймут тут меня, выслушают.

– «Думал»! Плохо, походу, думал. Что там у тебя стряслось? – спросил Егор и сделал увесистый глоток.

– Премии лишили и выговор объявили.

– И из-за этой хрени ты в столицу попер?! Ну, ты даешь, Ваня!

– Обидно мне стало. Понимаешь?

– Как не понять?! Кому сейчас не обидно? У всех проблемы есть. Но все, в отличие от тебя, время зря не тратят, а доступными методами свое отстаивают.

– Тебя послушать, во всем я неправ. Меня безвинного наказали, а я еще и виноват.

Иван одним махом допил оставшиеся полкружки пива.

– Ладно, не горюй! Есть у меня один знакомый Зебрин. Он в каком-то комитете заседает. Что-то, кстати, с трудовыми отношениями связано. Направлю я тебя к нему. Он дядька умный, может, чем и поможет.

Когда допили пиво, Егор предложил продолжить вечер водкой. Иван не отказался.

Майское утро не задалось. Небо заволокли хмурые тучи. Крупные капли дождя шумно разбивались о зонты прохожих. Лужи мелкими озерцами уже покрыли тротуары, создавая неудобства гражданам.

В здание Государственного комитета по труду вошел сияющий мужчина с оптимистической бородкой благородного каштанового цвета. Временные погодные неурядицы не могли испортить ему настроение, поскольку ходить на службу он любил. Звали мужчину Зебрин Алексей Анатольевич. Он был начальник одного из подкомитетов. Дело свое он поставил так, что оказался нужным очень многим, что сулило ему лично немалые выгоды.

Когда Алексей Анатольевич подходил к своему кабинету, его перехватили двое слегка помятых мужчин.

– Леха, привет! Заждались тебя.

Одного из них Зебрин узнал и тихим голосом сказал:

– Егор, ты потише тут. Не в кабаке находишься. Я тут – Алексей Анатольевич.

– Как скажешь. Дело у меня к тебе. Паренька видишь? Помочь ему надо.

– Паренек-то, я смотрю, в годах уже.

– Это ничего. Нормальный он. Только вот беда – из провинции. Не знает здесь ничего толком. Помоги.

– Посмотрим, посмотрим… Как вас зовут, товарищ?

– Гайкин я. Иван.

– Вот что, Иван Гайкин. Приходите-ка ко мне где-то в полчетвертого. Расскажите, что у вас там стряслось. Может чем и смогу помочь.

– Вот и договорились! Спасибо, Ле… извини, Алексей… как тебя?

– Анатольевич.

– Анатольевич. С меня причитается.

Просители вышли на улицу.

– Вот видишь, все и решилось. После обеда к нему заедешь, он все, что нужно сделает, – заверил опекаемого Егор.

– Посмотрим, – резонно заметил Иван.

– Не кисни! Пошли лучше пива выпьем.

– Может не надо? А то будет как вчера.

– А что вчера? Нормально погуляли.

– Я сроду столько водки не пил. Да еще бабы какие-то…

– Эх, Ваня, скучный ты человек! – сказал Продуваев и увлек Гайкина в ближайшее кафе.

К назначенному времени Иван зашел в кабинет Зебрина. Он довольно твердо стоял на ногах, но в голове был такой звон, как – будто он только что спустился с колокольни.

– А, это вы, Иван Гайкин. Прошу, садитесь. Что же у вас стряслось такого, что аж в саму Москву ехать пришлось?

– Тали у меня украли.

– Тали? Это штука такая, чтобы тяжести поднимать?

– Она самая. И вот из-за этой штуки мне выговор объявили и премии лишили.

– Да, дела, – сказал чиновник и задумчиво почесал за ухом.

В душе он очень даже позавидовал слесарю, у которого были такие вот карликовые проблемы. Над ним самим давно уже висела угроза ареста и последующего суда.

– И что же вы хотите?

– Как что? Эту, как ее, справедливость восстановить. Тали же не я забрал. Украли их у меня.

– Помочь тут можно, проблем нет. Но существуют определенные правила… Не я их придумывал и не мне их отменять…

– Вы попроще, пожалуйста, говорите, а то я совсем не понимаю.

– Любое дело лучше решается, если присутствует финансовая составляющая.

– Чего?

– Совсем просто: платить надо.

– Платить?! А кому? Вам?

Алексей Анатольевич слегка замялся. Он давно не имел дело с настолько непонятливым посетителем. – Вам надо решить ваше дело? – Надо.

– Тогда необходимо заплатить. – Вам?

– Да почему мне?! Тому, кто выведет на того, кто решит. Ну, и, естественно, самому тому, кто все повернет в вашу пользу.

– Сложно все как! Я думал, раз комитет по труду, значит, он за трудяг заступается, – угрюмо проговорил Гайкин и облизал засохшие губы.

– Это не совсем так. Мы призваны следить за взаимоотношениями между работниками и работодателями. То есть, присутствуют две стороны. И чтобы мы заняли вашу позицию, необходимо стимулирование. Ну, что тут непонятного?