Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)

– С работы еще не выгнали. Я им телеграммы шлю.

– А ты говори! Для жалости добавляй: «Жена бросила, дети – в интернате». Хотя, не знаю, кто такому верзиле подаст? Может тебе глаз выбить или ногу сломать? Ха-ха-ха! Шучу! Иди в гримерку, она возле входа, скажи, чтобы шрам в пол лица сделали и хромать научили правильно. Давай, иди. Недельку поработаешь, а там посмотрим.

Дебютный выход у Ивана не удался. Люди с недоверием смотрели на мощного Гайкина и не торопились доставать кошельки.

– Куда страна катится? Уже вон какие бугаи милостыню собирать начали!

– Тали у него украли! У меня машину угнали, я же руку не протягиваю.

Мирон, поняв, что Иван – это неудачный проект, тут же благополучно слинял.

Мытарства Гайкина продолжались. Его чуть не забрали в милицию. Бабки поносили его на чем свет стоит, пацаны потешались и кидали в него камнями.

– Сейчас мы из тебя настоящего калеку сделаем! – сопровождали криками свои действия злые дети.

Когда к слесарю подошла группа студентов, он был уже морально надломлен.

– Ты чего тут, дядя, таскаешься? Не стыдно тебе? Давай лучше к нам в общагу. Койку тебе найдем.

Иван хмуро посмотрел на молодежь. В доброте он стал уже сильно сомневаться. Но выхода не было – еще около двух месяцев надо было где-то жить в столице.

Спалось Ивану на новом месте беспокойно. Всю ночь что-то шевелилось на матрасе под простыней и, как ему казалось, нещадно его кусало.

«Вот же сукины дети! Развели тут у себя живность! Клопы у них что ли?!» – про себя гневался слесарь, скрипя растянутыми пружинными кровати.

На соседних койках, еле сдерживая смех, уткнулись в подушки приютившие его студенты. Один из них потихоньку тянул нитку, положенную загодя под простынь Гайкина.

Злобы в действиях молодежи не просматривалось. Это была обыкновенная «прописка» для новичка их студенческого братства. Так поступали со всеми, и не было никаких оснований освободить Ивана от этой процедуры. И в дальнейшем студенты не давали скучать слесарю, подметив его недалекость.

Обычный день, в «студенческий» период его жизни, протекал так. Проснувшись рано утром, он привычно отрывал прибитые к полу тапки, развязывал узлы на брючинах, смывал в душе зубную пасту с лица и вытаскивал из своего рюкзака кирпич. Потом он будил живших с ним в комнате троих студентов, готовил им завтрак и отправлял в институт. Затем он шел к коменданту и получал заявки на ремонт. Его оформили на полставки завхозом. Те небольшие деньги, что ему платили, были основой бюджета комнаты № 84, в которой он поселился. Остальные доходы, которые имели студенты – стипендии и переводы из дома, они вполне успешно вкладывали в индустрию развлечений.

– Иван, на втором этаже возле лестницы окно разбили. Стекло надо вставить. В 36-й комнате замок сломался. На четвертом этаже лампочки перегорели. Ну, и так далее. Вот список, – не поздоровавшись, загрузила работой слесаря комендантша, едва тот пересек порог кабинета.

– Все сделаем, Марья Петровна. Мне бы плоскогубцы выписать, дрель еще желательно, гвоздей надо…

– Стоп, Ваня, не части! Плоскогубцы у тебя есть. Что? Плохонькие, но есть. Дрель можешь в соседнем ЖЭКе на время попросить – я с их директором договорюсь. А гвозди… Старые повыдергивай, да выпрями. Молоток же у тебя есть?

– Молоток-то есть…

– И еще руки золотые. Так что, Ваня, иди и работай.

Гайкин усмехнулся и пошел на выход. Но комендантша его остановила.

– Как там тали твои? Нашлись?

– Как же им найтись-то? Украл же их кто-то.

– А президент на письмо твое ответил?

– Рано еще. Сказали, чтобы два месяца ждал, а прошло только полтора.

– Ну, иди трудись.

Иванову историю знала вся общага. И все, конечно же, болели за него. Но время шло, а дальнейшего развития не происходило.

Вечером Иван позвонил жене.

– Анюта, здравствуй! Как там без меня?

– Привет. Ты знаешь, уже привыкла без тебя. Так что, если через неделю не явишься, можешь вообще не приезжать!

– Аня…

– Что «Аня»?! Ну вот, чего ты там, в Москве этой, торчишь?! Что ты там забыл?

– Сама же знаешь. Ответ жду.

– Ответ он ждет! Как малый ребенок! Кто ж тебе ответит? Хоть не посадили, и то, спасибо скажи!

– Анюта, немного осталось – полмесяца всего. Потерпи, родная.

– Сколько раз ты мне уже это говорил! Не верю я тебе!

– Анюта…

Разговор оборвался, и телефонная трубка зашлась короткими гудками.

«Не верит, ну и пусть! Все равно правды добьюсь!» – храбрился Иван.

Когда сумерки упали на город, голодные студенты ввалились в комнату. Иван возился с зажигалками.

– Петрович, да ты никак огонь добываешь? – весело спросил щуплый парнишка по имени Артем.

– Он потом его, как Прометей, людям подарит, – поддержал товарища уроженец солнечной Грузии Нодар.

– Смотри, Петрович, к скале за это прикуют. И будет орел твою печень клевать, – подвел итог Павел.

– Вы кушать будете? – привычно игнорируя вопросы, спросил Иван. По опыту он знал, что с его беспокойными соседями лучше не вступать в перепалку.

Студенты ответили действием. Они шумно расселись за столом и принялись за борщ.

– Петрович, у нас для тебя хорошая новость, – глотая первое блюдо, сообщил Павел. Он был из интеллигентной семьи, но, несмотря на усилия матери, абсолютно не впитал в себя все те условности, по которым и отличают данные семьи от остальных.

– У нас в институте появились специальные бланки, – продолжил Артем.

Студенты предпочитали нападать на слесаря всей сворой. Так было веселее, и розыгрыши проходили более гладко.

– А что за бланки? – насторожился Иван.

– Для написания всяких там жалоб в ООН, – неталантливо разыгрывая равнодушие, сказал Нодар.

– Куда? – удивился Иван.

– В Организацию Объединенных наций. Слышал про такую?

– Что-то, вроде бы, слышал. А я-то здесь при чем?

– Как при чем?! – сделал большие глаза Павел, – Ты тали вернуть хочешь?

– Как же их вернуть? Не вернешь уже. Я правду найти хочу.

– Ах, да! Забыл. Так вот, если напишешь туда жалобу, тебе премию вернут и выговор снимут, – веско проговорил Павел.

– Я же президенту написал.

– Что президент? Это ООН! Это высшая инстанция.

– А как эти бланки взять?

– Очень просто. Напиши заявление на имя ректора. Отнеси ему, он подпишет и тебе выдадут бланки.

На следующий день Иван отпросился у комендантши, побрился и с написанным с помощью студентов заявлением пришел к ректору.

Седой угрюмый руководитель ВУЗа долго читал предложенный документ. До первого апреля было еще далеко, и он вспылил:

– Да вы что, уважаемый, шутки сюда шутить пришли?! Вы хоть понимаете, где находитесь?! Это – храм наук! Идите в цирк, там и развлекайтесь!