Дьердь Микеш - Архивы Помпеи

— Так я вам и скажу! Вы за это деньги получаете, вы и ищите убийцу. А я, простите, жажду покоя. Вечного.

К сожалению, никто из жильцов дома действительно ничего и никого не видел. Точнее, один из них, продавец «Гастронома», видел как будто какого-то мужчину, выходящего из квартиры убитого. Он только никак не мог вспомнить, было это в день убийства, за неделю до него или на прошлое рождество.

— Он-был высок, худ и лыс, — сказал продавец, — если я увижу его, я узнаю это лицо из тысячи.

Во мне жила уверенность, что убийца обязательно вернется на место преступления, поэтому я оставил своих людей в квартире убитого и в подъезде. Ждать, ждать, ждать — что еще нам оставалось делать?

Через четыре дня поздно вечером кто-то осторожно нажал дверную ручку. Убийца возвращается! Мы рывком распахнули дверь. На пороге стоял продавец «Гастронома».

— Я… я… я вас искал, — пробормотал он. — Я видел убийцу! Сегодня он был в магазине. Он, он, я не ошибаюсь, это лицо я узнаю из тысячи!

— Почему вы нам не позвонили?

— Я… я… я боялся! Когда он вошел в магазин, он так дико озирался по сторонам. Он купил триста граммов салями и быстро ушел. Но он вернется, он обязательно вернется!

— Убийца возвращается на место преступления, а не в «Гастроном», — насмешливо сказал я.

Мои подчиненные громко захохотали.

Два дня спустя мы арестовали в «Гастрономе» убийцу. Он рвался из наших рук и все время повторял: «Пустите меня, мне нужно!»

— Я бы на вашем месте не торопился, — сказал я, и мои подчиненные громко захохотали. — Но что же вам нужно?

— Мне нужна книга жалоб и предложений, — сказал убийца.

Мы принесли ему книгу жалоб и предложений. Он вытащил

ручку и записал: «Продавец Бароши очень вежлив и обходителен, никогда не встречая в Будапеште второго такого продавца. Покупать у него — одно удовольствие».

Когда убийцу увели, продавец, который видел, что тот написал, сказал мне:

— Теперь вы понимаете, почему я был уверен, что он вернется в магазин? Я его так обслужил, что он не мог этого забыть.

Мои друзья пригласили меня в кинотеатр «Фильм-музей», где шли фильмы первой половины тридцатых годов, имевшие в свое время огромный успех. Но как меня ни убеждали, я не пошел.

— Почему? — спрашивали у меня. — Почему ты не хочешь?

Тогда я не ответил на вопрос, но сейчас расскажу. Несколько

месяцев назад я смотрел один старый фильм. Я сидел в кинотеатре один и заранее радовался, что снова увижу фильм, который в свое время смотрел несколько раз (из-за очаровательной героини с короткой мальчишеской прической).

Я сидел в зрительном зале и ухмылялся. Не мог удержаться от ухмылки, глядя на лихие усы главного героя — покорителя сердец, на то, как он важно разгуливает в смокинге с белой гвоздикой в петлице. И что мне могло когда-то понравиться в героине? Плоская, как доска — ни сзади, ни спереди ничего нет, а когда говорит, повизгивает.

Но вот вдруг я услышал, как женщина говорит партнеру!

— Видишь?

— Кого?

— Его. Когда-то он раз пять смотрел наш фильм. Я сразу его узнала…

Господи! Это они обо мне! Говорят обо мне и смотрят на меня!

— Я его сразу узнала, хотя он очень постарел, — провизжала моя прежняя любовь с мальчишеской стрижкой, и я только сейчас заметил, что у нее рот сердечком.

— Но чего ты хочешь? — ответил мужчина. — С тех пор прошло добрых несколько лет…

Я огляделся. Слышат ли нас другие зрители? Однако те, кто сидел рядом, не обращали на меня внимания и, пристально уставившись на экран, самозабвенно грызли соленые сушки. Вероятно, у меня галлюцинация. Но нет! Женщина снова заговорила:

— Вот поэтому я не люблю, когда нас снова возобновляют в репертуаре… Мы нисколько не меняемся, а они… Ужасно, правда? Посмотри, что сталось с лохматым подростком в очках…

Снова обо мне! Говорят обо мне и на меня смотрят! Героиня бросает любопытные взоры из-под похожих на метлы ресниц и задумчиво перебирает свисающую с шеи длиннющую нитку жемчуга. Герой в смокинге, когда-то бывший идеалом грез девочек-подростков, глядит на себя в зеркало, поправляет галстук-бабочку, потом смотрит на меня и начинает ржать. Как настоящая лошадь!

— Я смеюсь потому, что этот подросток, которого мы знаем, уже лысеет. Погляди, спереди у него почти нет волос.

— И ты над этим смеешься?

— А что мне, плакать?

Я соскользнул со стула, попытался спрятаться за спины других зрителей, но это мне не удалось.

— Просто заплакать хочется, — шепнула женщина. — Когда наш фильм снова возобновят в репертуаре, мы встретимся со старцем.

— Поразительно, как быстро стареют зрители! — сказал главный герой, разглаживая заботливо подстриженные усы.

Я еще помнил его жест. Девчонки в свое время в этом месте вздыхали, и взгляд их становился мечтательным.

— Н-да, — снова сказал мужчина. — Время летит!

Больше я не мог выдержать. Вскочил со стула и в панике бросился к выходу. Когда мне удалось выбраться из ряда, я глянул на экран и громко заметил:

— Сами-то не стали моложе! Ишь какие! Вчера я как раз читал в кинолексиконе, что…

Закончить фразу я не смог. Зрители начали шикать, а билетеры вытолкали меня из зала.

Вот потому-то я и не хожу смотреть старые фильмы…

Купив любительский киноаппарат с превосходной оптикой, Эперьеши заявил семье, что будет снимать фильм.

— Вот здорово! А моя собака тоже будет сниматься? — взволнованно спросил шестилетний Берци.

— Да, конечно, — ответил глава семьи. — И мама будет сниматься, и дедушка тоже.

— Ты мог бы пригласить и тетю Гизи, — сказал дедушка. — В молодости она была очень красива. Ее часто путали с Астой Нильсен.

— Тети Гизи в фильме не будет, — нервно перебил Эперьеши, — Пусть ее снимает компания «Метро-Голдвин-Майер»!

— Эта собака мне не нужна, — сказал на другой день Эперьеши. — Она глупая и ничего не умеет.

— Моя собака глупая? — разрыдался оскорбленный Берци.

Но глава семьи остался непреклонным.

— Если я говорю нет, значит, нет! — отрезал он и заявил не терпящим возражений тоном: — Надо раздобыть лошадь. Лошадь в кино всегда выглядит шикарно.

— Приводить в квартиру коня я не позволю. Даже пони! — возмутилась жена Эперьеши.

Но муж ее не слушал. Он задумчиво разглядывал своего чумазого отпрыска, который, всхлипывая, сидел на полу, обняв глупую собаку.

«Собственно говоря, для съемок следовало бы подобрать другого ребенка, — размышлял Эперьеши. — Берци, конечно, славный мальчик, но для фильма больше подойдет лохматый, курносый сорванец с девичьим личиком. Может, пригласить Отто с третьего этажа?..»