Айдар Павлов - Олеся и Арлекин

Тряпушкин притих. Неизвестно, чего он ожидал после долгой паузы шокированных коллег: пылкого как объятия Венусты одобрения или властного осуждения.

Первые аккорды сценария произвели сильное впечатление: сигарета Асклепии, сгорев до тла, исчезла в губах; оператор Лобанов, начинавший слушать в позе мыслителя, кончил какой-то странной и непонятной позой, просто не описать; Олеся уставилась на ассистента, открыв рот; Дарья мстительно улыбалась, а режиссер Арлекин почему-то покраснел как перец.

- Все, кто только был на пляже, - откашлявшись, сказал Тряпушкин. - Загорающие, купающиеся, играющие в карты, смотрящие, показывающиеся и показывающие...

- Слушай, Тряпушкин, - неожиданно перебил Арлекин. - Это действительно ты написал?

- Конечно, - кивнул Тряпушкин.

- Что-то не верится, - почесал затылок Арлекин.

- Я, - подтвердил ассистент.

- И где... где ты это всё... видел? - спросил Арлекин, растерянно пожимая плечами.

- Я придумал, - признался ассистент.

- То есть, это чисто игра фантазии? - Арлекин поиграл рукой в воздухе. - Ты к этому не имеешь никакого отношения?

Тряпушкин утвердительно опустил голову.

- Скажи, Тряпушкин, тебе очень дороги эти... образы? - попросил режиссер.

- А что?

- Ну, мы... Мы, в общем, нам, конечно, понравилось: смело, искренне, честно... Все это есть, да. Но, это, понимаешь…

- Не наша история, - помог режиссеру Лобанов.

- Да! - подтвердил Арлекин. - Мы вряд ли сможем это осуществить. Это слишком... честно, понимаешь?

Асклепия, дама утонченных моральных принципов, сплюнула остатки сигареты, закурила- следующую, решительно поднялась, показала пальцем на дверь и объявила Тряпушкину: - Вон!

Тряпушкин, свернув сценарий в трубочку, попятился к двери. Парень вышел с чувством полной катастрофы.

- Асклепия, - встрепенулся Арлекин. - Я тебя не понимаю. Зачем ты выгнала моего ассистента? Ты что, хочешь поработать вместо Тряпушкина?

Олеся незаметно ускользнула.

Асклепия дымила как паровоз. С одной стороны, ее чувства с готовностью разделил бы любой нравственно обусловленный администратор, а с другой стороны, добросовестного, пускай, недалекого, но искреннего ассистента Тряпушкина, этой черной лошадки в элитной группе, ей вряд ли удалось бы полноценно заменить. Кто-то должен был, в конце концов, ползать в грязи, мистически передвигая дырявые шины, кто-то должен был носить многочисленные тряпочки, чистить нечистоты и первым входить в плохопроветриваемые помещения...

Спустившись в прокуренный буфет киностудии, где на изысканную трапезу собирались самые пенки честного народа, труженики всевозможных муз, Олеся бросилась в плотную дымовую завесу.

- Вы не видели Тряпушкина? - спрашивала она. - Где Тряпушкин? Тряпушкин, ты где?

Юный ассистент не окликался.

Он сидел за столом, в окружении золотой молодежи и двадцати бутылок, смолил косяк, запивал пивом и в упор не замечал Олесю.

- Слушай, Тряпушкин, пошли отсюда! - Олеся, недоверчиво оглядела его собутыльников, взяла ассистента под руку и потянула за собой.

Тот послушно поплелся следом. Они вышли на воздух.

- Тряпушкин! - сказала Олеся, прислонив тело ассистента к стенке. - Ты слышишь меня?

- Почему бы мне не слышать тебя, ангелочек?

- Тебе самому нравится то, что ты написал?

- Да мне пофиг.

- Когда ты успел нахлестаться?

- Я не пьян.

- Ну, конечно!

- Я огорчен.

- Тебе, правда, хочется увидеть двух голых женщин на пляже?

- Да мне пофиг, - повторил Тряпушкин.

- Идем! Арлекин тебя ждет.

- Не хочу.

- Ну, Тряпушкин! – Олеся за руку потащила ассистента к группе. – Асклепия попросит прощения, она немного тронутая, ты не должен обращать внимание на всякую ерунду.

- На фиг мне ее прощение?

- Ты должен бороться. Если хочешь когда-нибудь снять свой фильм, надо пройти много испытаний, Тряпушкин. Не я это придумала. Будешь тряпкой, тебе точно никто не даст денег на кино, тогда будет вовсе не на что надеяться.

Олеся привела ассистента к группе. Тусовка во главе с режиссером Арлекином встретила юношу распростертыми объятьями, однако все опускали глаза, не решаясь вспомнить недоразумение со сценарием и ранить чувствительного Тряпушкина. Олеся всех выручила:

- А Тряпушкин сознался! – объявила она. – Он знает, что его сценарий – непробиваемая галиматья. Он просто хотел приколоться.

- Олеся! - шикнула Асклепия.

- Это правда, Тряпушкин? – спросил Арлекин.

- Ну, - кивнул тот.

- Молодец! - Арлекин обнял ассистента. – Так остроумно, что я даже не догадался.

- А я сразу понял, - фыркнул витающий в параллельных мирах Лобанов. – Типичная хохма.

- Не ты один, Лобанов. – Дарья наградила оператора тонкой ухмылкой. – Не корчи из себя бог знает что.

- Тряпушкин, - сказала Асклепия, зеленея от безграничного курения. – Мы тут как бы посоветовались, подумали, приняли решение… Я хочу сказать, все, что ты делаешь для фильма, Тряпушкин, это круто. Это здорово. А мы как бы перед тобой виноваты. Я как бы приношу свои извинения. И как бы вопрос закрывается, если ты как бы против нас ничего не имеешь.

Таким образом, смута, охватившая группу, была преодолена, тем не менее, сценария по-прежнему не было.

- Мы будем снимать пляж или не будем снимать пляж?! - воскликнула доведенная до безумия Асклепия спустя еще три дня, минувшие как три месяца, под знаком нерентабельного простоя, густого кофе и губительного никотина. - Тряпушкин!! Где тебя черти носят?! Ты приготовил зонтик от солнца?

- Приготовил.

- Где он?

- Под диваном, вместе с пленкой.

Асклепия опустилась на колени, просунула тело под диван и пошарила руками по полу.

- Зонтик вижу, - сказала она, - а пленку нет... Лобанов, куда ты дел пленку?

- Отдал картине "Тихие оргии", - честно ответил оператор. - Все равно мы ничего не снимаем.

- Что ты себе позволяешь, Лобанов?! - отряхиваясь, завелась Асклепия. - Иди и немедленно верни пленку на место!

- А мы, разве, что-то снимаем?

- А как же, Лобанов?! - Асклепия постучала по его голове. - Ты оператор-постановщик или оператор-подстановщик?!

- Подстановщик, - ответила за оператора Дарья.

- Ну, пожалуйста... - Лобанов, усмехнувшись, вышел.

Впрочем, он отсутствовал не более минуты. Оператор вернулся с той же усмешкой, с пустыми руками и уселся чистить ногти.

- Послушайте, а где Арлекин? - спросила вдруг художница Дарья. - Олеся, где он может пропадать целых три дня?

Олеся пожала плечами. Все молчали. Да, правда. Арлекин словно испарился. Его не было третий день. Деньги поступали, нервы сдавали, сценария не появлялось, а теперь еще пропал режиссер. Ну и дела!

Но что это?

Распахивается дверь, на пороге стоит Арлекин в пальто, шляпе на затылке и белоснежной рубахе! Все ахнули: Арлекин улыбался!