Илья Пиковский - Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика

Шеф «Монако» сидел, уронив голову на руки и уставившись на носок ботинка под столом, как человек, который силится победить зубную боль.

— Додик, это безобразие! — наконец не выдержал он, отрывая голову от руки и являя миру своё лицо, побагровевшее от прилива крови, воздержания и праведной обиды. — Скажи, за что я дал такой шикарнейший товар?!

— Ну, будь эстетом, Алик... Неужели интересно выиграть девчонку и просто затащить её в постель? Послушай Баха, затем будет встреча с депутатом Жовтневого райсовета и интервью с известным автором-сатириком.

— Не я один, нас шесть призёров... Ты понимаешь, в каком лю­ди состоянии?! В карманах ноль, в штанах — экватор, а теперь сиди и слушай Баха!

— Не страшно! Чуть нервов, перца. Немножко интеллигентного садизма. Игра чувств! Контраст желаний, и только после этого лю­бовь… А? Взрыв страстей! Объятия дубль-прокурорши... Ты увидишь, как это прекрасно!

Шеф «Монако» подавленно молчал, как человек, повторно обма­нутый судьбой.

Между тем исполнительный директор «В. Х.» почувствовал, что в зале зреют семена гнева.

Слышались шёпот, сморканье, реплики. Началось движение по залу. Только темноволосые арабы сидели и безропотно слушали «Са­рабанду» Баха с той набожной покорностью судьбе, какую предписы­вал им Коран.

Исполнительный директор «В.Х.» стоял в боевой позе кенгуру, готовый воспользоваться малейшей паузой, чтобы смести малыша со сцены. Он с ужасом думал о провале и той неумолимой реакции людей, которые финансировали вечернюю программу. От этих мыслей голова директора покрывалась тяжёлым чугунным колпаком, а ноги пустели, как у резиновой куклы, из которой уходил воздух. Он с ненавистью смотрел на виртуоза-малыша, силясь угадать, на сколько у него хва­тит концертного завода. Временами мальчонка замирал, опуская головку и смычок, и директор делал спринтерский рывок вперёд, но тут же вскидывал кулак — фальстарт!.. Ребёнок вздрагивал, закрывал глазенки и снова извлекал меланхолию смычком.

Но вот он встал и поклонился публике. Раздался массовый вздох облегчения. Но прежде чем затихли смех и гром насмешливых оваций, Гаррик Довидер вынес второй стул и, к гневному изумлению зрителей, на него взгромоздился ещё один коротышка с концертной бабочкой и виолончелью.

Пряча лукавые улыбки, как того требовала этика музыкального сюрприза, детишки дружно взмахнули смычками — и «Сарабанда» Баха сменилась адажио Франца Шуберта.

— Что делать? — в панике спросил директор.

Режиссёр осторожно почесал макушку, легко касаясь её безы­мянным пальцем, перебросил мундштук с сигаретой из правого в левый угол рта и скрипуче произнёс:

— Надо выпускать кордебалет.

— Под адажио Франца Шуберта?! — изумился директор.

— Да.

— Прекрасная идея! — подхватила зам. директора «В.Х.»— Это сюр! Чистейший сюр! Виля, ты гений. Чародей... Пусть играют Шубер­та, а я сейчас выпущу девчонок.

Она бросилась к карману сцены, чтобы исполнить это намере­ние, но оказалось, что Довидер тоже не дремал: как только девицы стали в ряд на изготовку, он проворно отступил к пакетнику и нажал на кнопку. Занавес тотчас же опустился, отсекая кордебалет от виртуозов-малышей. «Ты что, с ума сошёл?! — зашипел директор, пытаясь обойти Довидера и прорваться к кнопке, но тот стоял несокрушимо, как утёс.

Тогда директор отступил на шаг, скрестил руки на груди и, лю­буясь Гарриком, как шедевром Пикассо, с угрозой произнёс:

— Гаррик, ты всё учёл? Подумай... Ты что, не знаешь, кого ты дразнишь? Или тебе перечислить имена?! Смотри... Тут тебе не Хай­фа. У нас за это отбивают головы и взрывают машины!

— Женя, не пугай меня, не надо, я вырос на ножах!

Зам. директора «Х.В.» оттеснила первое лицо.

— Обождите, дайте я! Я знаю, как с ним разговаривать. Гаррик, ты всегда был умным человеком!

— Зиночка, но это дети, вундеркинды.

— Гаррик, у меня ребёнок тоже. В Балтиморе! Девочка закончи­ла медин, а там вытирает задницы старым инвалидам, потому что не может получить лицензию врача. Я должна помочь ребёнку, Гаррик!

— Но это музыка, искусство. Зина, ты слышишь эти звуки? Ты сейчас увидишь слезы, Зиночка, святые слезы.

— Гаррик, перестань! — сорвалась зам. директора «В.Х». — Не надо мне рассказывать про слезы и искусство... Я ещё помню, когда ты ходил в морской фуражке с крабом и уверял московских тёлок, что ты грузин. Убери свой палец с кнопки!

Она поправила шиньон, как солдат пилотку, и решительно шаг­нула к Гаррику Довидеру, но между ними стал Берлянчик, который по­доспел товарищу на помощь.

— Зина, — сказал он, — в конце концов это просто непорядочно... Когда мы создавали эту фирму, речь шла только о «Виртуозах Хаджибея», и это записано у нас в уставе. Тогда о Балтиморе и стриптизе никто не говорил... Надо было сразу мне сказать: «Додик, мы вкла­дываем деньги для того, чтобы Рена не вытирала задницы балтиморс­ким инвалидам!» — и тогда бы я подумал: соглашаться или нет.

Режиссёр пожал плечами и нетерпеливо произнёс:

— Господа, господа... Девушки остынут, вы это можете понять? Вы что хотите, чтобы они раздевались с перекошенными лицами?

Тут исполнительного директора «В.Х.», видимо, обуял грозный дух таинственных силовых возможностей, на попечении которых находи­лась его организация, и с криком «В конце концов мне это надоело!» он победно заморгал и бросился на Гаррика Довидера, который принял его в свои могучие объятия с гостеприимной ухмылкой на лице. При этом голова директора беспомощно мотнулась над его плечом и стук­нулась о муляж конского крупа, который царственно возвышался над прочим клубным реквизитом. Директор вскрикнул от боли, запрокинул голову с густой тыльносторонней шевелюрой и зажал двумя пальцами нос, из которого выкатилась струйка крови.

— Жлоб! Хулиган! — возмутилась зам. директора «В.Х.» — Ты, ли­повый грузин... где ты находишься?! Я сейчас вызову ребят… Смот­рите, он ударил человека!

— До коови, — печально уточнил директор.

Зам. директора «В.Х.» помчалась за подмогой, отшвырнув в сто­рону Берлянчика и растолкав делегацию возмущённых призёров, кото­рая решительно двигалась ей навстречу.

Шествие замыкал престарелый немец — коммерсант, который прибыл по делам своем фирмы, поставляющей подержанные «Мерседесы». Не понимания цели похода, он упрямо и весело ковылял в хвосте группы, не взирая на уговоры своих одесских компаньонов. Берлянчик бросил­ся им навстречу, разведя руки широким библейским крестом.

— Куда? Куда? — говорил он, стараясь удержать зону сцены от вторжения призёров. — Минуточку, господа...

— Где администрация? С кем говорить?

— Можете со мной. Я тоже член руководства.

— Где директор?! — требовал призёр. — Сюда его! Немедленно… Я старший инспектор отдела защиты прав потребителей. Вот моя визит­ка!