Илья Пиковский - Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика

— Хотите музыку? — наконец спросил он, не оглядываясь.

— Пожалуйста.

— Вы техно-рок любите?

— Нет, ни его, ни пилораму... Сергей, а кто еще будет за столом?

— Мой товарищ, бизнесмен.

— Вы тоже бизнесмен?

— В настоящем — да.

— А в прошлом?

— Доктор биологических наук.

При входе в казино монархистке дали красный пластмассовый жетон. Их давали всем гостям. Сергей пояснил, что это игральные жетоны, и что денежный эквивалент каждого из них равен десяти дол­ларам. «Неплохо было бы обменять его на наличные», — подумала она, и с этой мыслью опустила жетон в сумочку. Они поднялись по ковровой дорожке на второй этаж, к гардеробу, и Сергей помог ей раздеться.

Рядом возле туалета курили двое молодых людей. У них были грубые и застенчивые лица, а их элегантные костюмы смотрелись с чужого плеча. С ними охотно обменивались шутками и рукопожатиями многие из гостей — весьма интеллигентные и респектабельные люди. Когда Сергей и монархистка вошли в зал, она спросила:

— С кем вы поздоровались?

— Серьезные ребята.

— Бандиты?

— Да. Это вас шокирует?

— Нет, мне это знакомо.

Зал расположился небольшим амфитеатром, и на сцене выступал «Джентльмен-шоу». Они были в своих черных смокингах, белых шарфах, бабочках и с трубками в руках. У монархистки поднялось настроение. Она уловила пару удачных острот и тоже рассмеялась. Сергей разыс­кал взглядом товарища и подвел к нему монархистку.

— Познакомься, Стас, это Ира!

Станислав сыграл лицом восхищение и завладел протянутой рукой, но в это время зазвонил его мобильный телефон. Он приложил трубку к уху, не отпуская ее руки. Видимо, по концу телефонного разговора он хотел сказать ей что-то очень остроумно-приятное, но не нашелся, и вышло довольно неловко для всех. Человек ущербный и мало привле­кательный, он тут же ударился в другую крайность и заговорил с Сер­геем о делах, намеренно игнорируя монархистку. Сергей оказался меж­ду двух огней. Он подозвал официанта, сделал заказ и предложил пе­рейти в игральный зал.

Возле рулетки толпились гости, но ставок никто не делал. Крупье в нарядной униформе вертел палочку для сбора жетонов и бесстрастно смотрел поверх голов.

Монархистка была в Америке и знала, что казино Лас-Вегаса рассылают пригласительные билеты по стране, обязуясь оплатить про­езд в оба конца и гостиницу, и все равно не остаются в накладе: игровой азарт американцев окупает все расходы. Но, видимо, нравы Лас-Вегаса еще не прижились в Одессе. Гости нерешительно мялись у стола, думая о своих дармовых жетонах и не желая ими рисковать. Ря­дом за огромным столом играли в карты всего три человека. Похоже, это был хозяин казино и его компаньоны.

После Манежной и бомжей монархистка сразу испытала радостный подъем, но теперь его сменила скука. Вид рулетки напомнил ей о «Лотерее любви», мучил голод, раздражали Станислав и «джентльмены» и, главное, подавляло обилие гостей. Эта безликая масса подавляла в ней сознание своей исключительности, и тем самым дела­ла ее беззащитной.

— Сережа, — осторожно сказала она, помня, что это сын дирек­тора ее отца. — У вас легкая рука?

— Не знаю.

— Я знаю — легкая.

— Почему вы так решили?

Монархистка достала из сумочки жетон.

— Это сразу видно, — улыбнулась она. — При первом же взгляде на вас. Пожалуйста, поставьте за меня.

— На какой номер?

— На какой хотите, я вам доверяю.

— А вы?

— Я сейчас вернусь.

Она вышла в туалет и осмотрела его. Затем, убедившись, что никого нет, сняла туфлю, вставила каблук в перемычки батареи отопления и с силой надавила на него. Каблук вывернулся набок вместе с его основанием. Назад монархистка вернулась, смущенно улыбаясь и припадая на правую ногу.

— Что с вами? — испуганно спросил Сергей.

— Да вот... Неприятность на ровном месте. Сломала каблук. Мнепридется уехать домой, Сережа.

Сергей не мог скрыть огорчения. Через полчаса он привез монар­хистку на Манежную. По дороге он пытался договориться с ней о новой встрече, но она осторожно уводила эту тему в сторону. Филипп Петро­вич боксировал с кожаной грушей, которую повесил в углу комнаты, и встретил ее удивленным возгласом:

— Ира, что так рано?

— Каблук сломался.

— А где Сергей?

— Привез меня и уехал.

— Ничего не понимаю, — произнес экс-премьер, утирая боксерской перчаткой нос. На коже остался заметный влажный след.

— А что тут понимать. На туфлю, посмотри.. — она устало опустилась на колченогий стул. Ужасный вечер! Тоска невыносимая...

— Ужасный? Я ничего не понимаю... Концерт, шикарный стол, от­личный парень, — что же тут ужасного?

— Я не люблю отличных парней.

— Почему, — ты можешь объяснить?

— Могу. Он скверно действует на меня…

— Чем?

— Своей чрезмерной положительностью. Я рядом с ним — ничто! Пустое место, неудачница или просто фантазерка, у которой полно тараканов в голове. Нет, папа, по мне лучше уж бомжи! Жоржетта, Косой и Филимон. По крайней мере, мне это не мешает.

— Не мешает — чему? Реставрации монархии в Одессе?

— А почему бы нет? У нас, папа, термидор. То, что было в Париже при Баррасе... Если он вознес к реальной власти Хопера, то почему не нас? Ты знаешь, почему Хопер победил? Он уловил главный шиз толпы: «Неповторимый город!». «Столица сме­ха!». Вот и весь секрет его успеха! Народы болеют точно так же, как и люди, и в жару этой болезни может стать у власти кто угодно. Надо только вовремя установить диагноз. Эх, папа, мне бы деньги из Италии. Только мои деньги!

— Глупости, страна уже распалась. Империи-то нет!

— Кто тебе сказал?

— А ты что сама не знаешь?

— Нет! Она только принимает другие формы, вот и всё! Сов­ременники всегда плохо понимают, что с ними происходит. Если бы английскому солдату времён Второй мировой войны сказали, что он сражается не против немцев, а за объединение с ними, он бы тоже изумился... Ничего, папа, не распалось! Пройдёт вековая паранойя кровавых перемен, и все снова запоют: «Боже, царя храни!». Погоди, увидишь...

— Пока я вижу, что мы подъедаем за бомжами.

— Это слабый довод! Ленин в Женеве давал платные уроки и уже не верил ни в какую революцию! Наполеон в Париже, когда шёл в захудалое кафе, заворачивал свои жалкие гроши в бумагу, чтобы никто их не увидел. Он чуть не умер с голоду и хотел топиться в Сене! Гитлер в Вене жил в ночлежке, ходил в еврейских обносках и попрошайничал у прохожих. Через это все прошли!

— Это все фантазии, Ира, опасные фантазии!

— Ха-ха! Кто это говорит — премьер-министр теневого кабинета? Уже забыл, как набирал штурмовиков среди своих дружков на Дерибасовской, чтобы захватить московский Кремль?

— Ну был дурак твой папа, был...

— Вот и оставайся таким, и все будет прекрасно между нами. Мы станем друг друга понимать!