Джером Джером - Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Джером Джером - Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Юмористическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Джером Джером
Жанр:

Юмористическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.6/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Джером Джером - Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Джером Джером, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Трое друзей: Джордж, Гаррис и Джей (сокращенное от Джером) задумывают предпринять увеселительную лодочную прогулку вверх по Темзе. Они намереваются превосходно развлечься, отдохнуть от Лондона с его нездоровым климатом и слиться с природой. На нить повествования о путешествии по реке автор нанизывает, как бусы, бытовые эпизоды, анекдоты, забавные приключения и в конце концов благополучно прибывают в Лондон, где отменный ужин в ресторане примиряет их с жизнью, и они поднимают бокалы за свой мудрый последний поступок.

Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джером Джером

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Well, that boy used to get ill about twice a week, so that he couldn't go to school.	Ну, так вот этот мальчик раза два в неделю заболевал и не мог ходить в школу.
There never was such a boy to get ill as that Sandford and Merton.	Ни один школьник не умел так хворать, как этот самый Сэндфорд и Мертон.
If there was any known disease going within ten miles of him, he had it, and had it badly.	Если за десять миль от него появлялась какая-нибудь болезнь, он схватывал ее, и притом в тяжелой ферме.
He would take bronchitis in the dog-days, and have hay-fever at Christmas.	Он болел бронхитом в самый разгар лета и сенной лихорадкой на рождество.
After a six weeks' period of drought, he would be stricken down with rheumatic fever; and he would go out in a November fog and come home with a sunstroke.	После шестинедельной засухи он вдруг сваливался, пораженный ревматизмом, а выйдя из дому в ноябрьский туман, падал от солнечного удара.
They put him under laughing-gas one year, poor lad, and drew all his teeth, and gave him a false set, because he suffered so terribly with toothache; and then it turned to neuralgia and ear-ache.	В каком-то году беднягу усыпили веселящим газом, вырвали у него все зубы и поставили ему две фальшивые челюсти, до того он мучился зубной болью. Потом она сменилась невралгией и колотьем в ухе.
He was never without a cold, except once for nine weeks while he had scarlet fever; and he always had chilblains.	Он всегда страдал насморком, кроме тех девяти недель, когда болел скарлатиной, и вечно что-нибудь отмораживал.
During the great cholera scare of 1871, our neighbourhood was singularly free from it.	В большую эпидемию холеры в 1871 году в нашей округе почему-то совсем не было заболеваний.
There was only one reputed case in the whole parish: that case was young Stivvings.	Известен был только один больной во всем приходе - это был молодой Стиввингс.
He had to stop in bed when he was ill, and eat chicken and custards and hot-house grapes; and he would lie there and sob, because they wouldn't let him do Latin exercises, and took his German grammar away from him.	Когда он болел, ему приходилось оставаться в кровати и есть цыплят, яблоки и виноград, а он лежал и плакал, что у него отнимают немецкую грамматику и не позволяют делать латинские упражнения.
And we other boys, who would have sacrificed ten terms of our school-life for the sake of being ill for a day, and had no desire whatever to give our parents any excuse for being stuck-up about us, couldn't catch so much as a stiff neck.	А мы, мальчишки, охотно бы пожертвовали десять лет школьной жизни за то, чтобы проболеть один день, и не давали нашим родителям ни малейшего повода гордиться нами, - и все-таки не болели.
We fooled about in draughts, and it did us good, and freshened us up; and we took things to make us sick, and they made us fat, and gave us an appetite.	Мы бегали и шалили на сквозняке, но это приносило нам лишь пользу и освежало нас. Мы ели разные вещи, чтобы захворать, но только жирели и приобретали аппетит.
Nothing we could think of seemed to make us ill until the holidays began.	Что бы мы ни придумали, заболеть не удавалось, пока не наступали каникулы.
Then, on the breaking-up day, we caught colds, and whooping cough, and all kinds of disorders, which lasted till the term recommenced; when, in spite of everything we could manoeuvre to the contrary, we would get suddenly well again, and be better than ever.	Зато в последний день учения мы схватывали простуду, коклюш и всевозможные другие недуги, которые длились до начала следующей четверти. А тогда, какие бы ухищрения мы ни пускали в ход, здоровье вдруг возвращалось, и мы чувствовали себя лучше, чем когда-либо.

Such is life; and we are but as grass that is cut down, and put into the oven and baked.	Такова жизнь, и мы все - только трава, которую срезают, кладут в печь и жгут.
To go back to the carved-oak question, they must have had very fair notions of the artistic and the beautiful, our great-great-grandfathers.	Возвращаясь к вопросу о резном дубе, надо сказать, что наши предки обладали довольно-таки развитым чувством изящного и прекрасного.
Why, all our art treasures of to-day are only the dug-up commonplaces of three or four hundred years ago.	Ведь вое теперешние сокровища искусства три-четыре века тому назад были банальными предметами повседневного обихода.
I wonder if there is real intrinsic beauty in the old soup-plates, beer-mugs, and candle-snuffers that we prize so now, or if it is only the halo of age glowing around them that gives them their charms in our eyes.	Я часто спрашиваю себя, действительно ли красивы старинные суповые тарелки, пивные кружки и щипцы для снимания нагара со свечей, которые мы так высоко ценим, или только ореол древности придает им прелесть в наших глазах.
The "old blue" that we hang about our walls as ornaments were the common every-day household utensils of a few centuries ago; and the pink shepherds and the yellow shepherdesses that we hand round now for all our friends to gush over, and pretend they understand, were the unvalued mantel-ornaments that the mother of the eighteenth century would have given the baby to suck when he cried.	Старинные синие тарелки, украшающие теперь стены наших комнат, несколько столетий тому назад были самой обычной домашней утварью, а розовые пастушки и желтенькие пастушки, которыми с понимающим видом восторгаются все наши знакомые, в восемнадцатом веке скромно стояли на камине, никем не замечаемые, и матери давали их пососать своим плачущим младенцам.
Will it be the same in the future?	А чего ждать в будущем?
Will the prized treasures of to-day always be the cheap trifles of the day before?	Всегда ли дешевые безделушки прошлого будут казаться сокровищами?
Will rows of our willow-pattern dinner-plates be ranged above the chimneypieces of the great in the years 2000 and odd?	Будут ли наши расписные обеденные тарелки украшать камины вельмож двадцать первого столетия?
Will the white cups with the gold rim and the beautiful gold flower inside (species unknown), that our Sarah Janes now break in sheer light-heartedness of spirit, be carefully mended, and stood upon a bracket, and dusted only by the lady of the house?	А белые чашки с золотым ободком снаружи и великолепным золотым цветком неизвестного названия внутри, которые без всякого огорчения бьют теперь наши горничные? Не будут ли их бережно склеивать и устанавливать на подставки, с тем чтобы лишь хозяйка дома имела право стирать с них пыль?
China dogThat china dog that ornaments the bedroom of my furnished lodgings.	Вот, например, фарфоровая собачка, которая украшает спальню в моей меблированной квартире.
It is a white dog.	Эта собачка белая.
Its eyes blue. Its nose is a delicate red, with spots.	Глаза у нее голубые, нос нежно-розовый, с черными крапинками.
Its head is painfully erect, its expression is amiability carried to verge of imbecility.	Она держит голову мучительно прямо и всем своим видом выражает приветливость, граничащую со слабоумием.
I do not admire it myself.	Я лично далеко не в восторге от этой собачки.

Considered as a work of art, I may say it irritates me.	Как произведение искусства она меня, можно оказать, раздражает.
Thoughtless friends jeer at it, and even my landlady herself has no admiration for it, and excuses its presence by the circumstance that her aunt gave it to her.	Мои легкомысленные приятели глумятся над ней, и даже квартирная хозяйка не слишком ею восхищается, оправдывая ее присутствие тем, что это подарок тетки.
But in 200 years' time it is more than probable that that dog will be dug up from somewhere or other, minus its legs, and with its tail broken, and will be sold for old china, and put in a glass cabinet.	Но более чем вероятно, что через двести лет эту собачку - без ног и с обломанным хвостом -откуда-нибудь выкопают, продадут за старый фарфор и поставят под стекло.
And people will pass it round, and admire it. They will be struck by the wonderful depth of the colour on the nose, and speculate as to how beautiful the bit of the tail that is lost no doubt was.	И люди будут ходить вокруг и восторгаться ею, удивляясь теплой окраске носа, и гадать, каков был утраченный кончик ее хвоста.
We, in this age, do not see the beauty of that dog.	Мы в наше время не сознаем прелести этой собачки.
We are too familiar with it.	Мы слишком привыкли к ней.
It is like the sunset and the stars: we are not awed by their loveliness because they are common to our eyes.	Она подобна закату солнца и звездам, - красота их не поражает нас, потому что наши глаза уже давно к ней пригляделись.
So it is with that china dog.	Так и с этой фарфоровой собачкой.
In 2288 people will gush over it.	В 2288 году люди будут приходить от нее в восторг.
The making of such dogs will have become a lost art.	Производство таких собачек станет к тому времени забытым искусством.
Our descendants will wonder how we did it, and say how clever we were.	Наши потомки будут ломать себе голову над тем, как мы ее сделали.
We shall be referred to lovingly as "those grand old artists that flourished in the nineteenth century, and produced those china dogs."	Нас будут с нежностью называть "великими мастерами, которые жили в девятнадцатом веке и делали таких фарфоровых собачек".
The "sampler" that the eldest daughter did at school will be spoken of as "tapestry of the Victorian era," and be almost priceless.	Узор, который наша старшая дочь вышила в школе, получит название "гобелена эпохи Виктории" и будет цениться очень дорого.
The blue-and-white mugs of the present-day roadside inn will be hunted up, all cracked and chipped, and sold for their weight in gold, and rich people will use them for claret cups; and travellers from Japan will buy up all the "Presents from Ramsgate," and "Souvenirs of Margate," that may have escaped destruction, and take them back to Jedo as ancient English curios.	Синие с белым кружки из придорожных трактиров, щербатые и потрескавшиеся, будут усердно разыскивать и продавать на вес золота: богатые люди будут пить из них крюшон. Японские туристы бросятся скупать все сохранившиеся от разрушения "подарки из Рамсгета" и "сувениры из Маргета" и увезут их в Токио как старинные английские редкости.
At this point Harris threw away the sculls, got up and left his seat, and sat on his back, and stuck his legs in the air.	В этом месте Гаррис вдруг бросил весла, приподнялся, покинул свое сиденье и упал на спину, задрав ноги вверх.
Montmorency howled, and turned a somersault, and the top hamper jumped up, and all the things came out.	Монморенси взвыл и перекувырнулся через голову, а верхняя корзина подскочила, вытряхивая все свое содержимое.