Джозеф Хеллер - Уловка-22 - английский и русский параллельные тексты

Когда фантазия Йоссариана истощилась, все возможности поиздеваться над письмами были исчерпаны, он начал атаковать фамилии и адреса на конвертах. Он отправлял в небытие дома и улицы и, словно господь бог, небрежным мановением руки стирал с лица земли целые столицы. Catch-22 required that each censored letter bear the censoring officer's name. Инструкция требовала, чтобы на каждом проверенном письме значилась фамилия цензора. Most letters he didn't read at all. On those he didn't read at all he wrote his own name. Большинство писем Йоссариан не читал вообще и спокойно подписывал их своей фамилией. On those he did read he wrote, А на тех, которые читал, выводил: 'Washington Irving.' "Вашингтон Ирвинг". When that grew monotonous he wrote, Когда ему и это надоело, он стал подписываться: ' Irving Washington.' "Ирвинг Вашингтон". Censoring the envelopes had serious repercussions, produced a ripple of anxiety on some ethereal military echelon that floated a C.I.D. man back into the ward posing as a patient. Его цензорские шалости на конвертах привели к серьезным последствиям. Некие высокопоставленные военные чины обеспокоенно наморщили лбы и решили послать в госпиталь сотрудника контрразведки. Под видом больного он вскоре появился в палате Йоссариана.

They all knew he was a C.I.D. man because he kept inquiring about an officer named Irving or Washington and because after his first day there he wouldn't censor letters. He found them too monotonous.	Но очень скоро здесь все раскусили, что перед ними контрразведчик, потому что он без конца выспрашивал, об офицере по имени не то Ирвинг Вашингтон, не то Вашингтон Ирвинг, а также потому, что уже на второй день он позволил себе бросить проверку почты, сочтя это занятие слишком утомительным.
It was a good ward this time, one of the best he and Dunbar had ever enjoyed.	На сей раз Йоссариан лежал в отличной палате, пожалуй, лучшей из всех, в которых ему с Данбэром приходилось когда-либо вкушать блаженство.
With them this time was the twenty-four-year-old fighter-pilot captain with the sparse golden mustache who had been shot into the Adriatic Sea in midwinter and not even caught cold.	Рядом лежал двадцатичетырехлетний капитан истребительной авиации - молодой человек с жиденькими золотистыми усиками. Он был сбит над Адриатическим морем зимой, в самые холода, - и даже не простудился.
Now the summer was upon them, the captain had not been shot down, and he said he had the grippe.	А теперь, когда на дворе стояла жара, и никто не сбивал его над холодным морем, капитан утверждал, что болен гриппом.
In the bed on Yossarian's right, still lying amorously on his belly, was the startled captain with malaria in his blood and a mosquito bite on his ass.	Справа от Йоссариана, томно распластавшись на животе, лежал уоррэнт-офицер,[1] напуганный единственным комариным укусом в зад и микробами малярии в крови.
Across the aisle from Yossarian was Dunbar, and next to Dunbar was the artillery captain with whom Yossarian had stopped playing chess.	Напротив, через проход между койками, лежал Данбэр, а рядом с ним - артиллерийский капитан, с которым Йоссариан до недавнего времени часто играл в шахматы.
The captain was a good chess player, and the games were always interesting. Yossarian had stopped playing chess with him because the games were so interesting they were foolish.	Артиллерист был прекрасным шахматистом и разыгрывал интересные комбинации, до того интересные, что Йоссариану надоело постоянно чувствовать себя идиотом, и он бросил играть.
Then there was the educated Texan from Texas who looked like someone in Technicolor and felt, patriotically, that people of means-decent folk-should be given more votes than drifters, whores, criminals, degenerates, atheists and indecent folk-people without means.	Самой заметной фигурой в палате был шибко образованный техасец, похожий на героя цветного боевика. Он мыслил как патриот и утверждал, что состоятельные люди - публика приличная и поэтому должны иметь больше голосов на выборах, чем разные бродяги, проститутки, преступники, дегенераты, безбожники и всякая прочая неприличная публика, не имеющая ломаного гроша за душой.
Yossarian was unspringing rhythms in the letters the day they brought the Texan in.	Когда в палату внесли техасца, Йоссариан был занят тем, что вымарывал из писем рифмующиеся слова.
It was another quiet, hot, untroubled day.	Это был обычный жаркий и безмятежный день.
The heat pressed heavily on the roof, stifling sound.	Зной тяжело давил на крыши домов. Стояла тишина.
Dunbar was lying motionless on his back again with his eyes staring up at the ceiling like a doll's.	Данбэр, как всегда, лежал на спине, уставившись в потолок неподвижным взглядом куклы.

He was working hard at increasing his life span. He did it by cultivating boredom.	Он изо всех сил старался продлить свою жизнь, считая, что скука - лучшее средство для достижения этой цели.
Dunbar was working so hard at increasing his life span that Yossarian thought he was dead.	Данбэр так усердно скучал, что Йоссариан подумал: "Уж, часом, не отдал ли он богу душу?"
They put the Texan in a bed in the middle of the ward, and it wasn't long before he donated his views.	Техасца уложили на кровать посредине палаты, и он сразу же приступил к обнародованию своих взглядов.
Dunbar sat up like a shot.	Послушав его, Данбэр подскочил, словно подброшенный пружиной.
'That's it,' he cried excitedly.	- Ага! - возбужденно заорал он.
'There was something missing-all the time I knew there was something missing-and now I know what it is.'	- Я все время чувствовал, что нам чего-то не хватает. Теперь я знаю чего.
He banged his fist down into his palm. 'No patriotism,' he declared.	- И, стукнув кулаком по ладони, изрек: -Патриотизма! Вот чего!
' You're right,' Yossarian shouted back.	- Ты прав! - громко подхватил Йоссариан.
' You're right, you're right, you're right.	- Ты прав, ты прав, ты прав!
The hot dog, the Brooklyn Dodgers. Mom's apple pie. That's what everyone's fighting for.	Горячие сосиски, "Бруклин доджерс",[2] мамин яблочный пирог - вот за что все сражаются.
But who's fighting for the decent folk?	А кто сражается за приличных людей?
Who's fighting for more votes for the decent folk?	Кто сражается за то, чтобы приличные люди имели больше голосов на выборах?..
There's no patriotism, that's what it is.	Нет у нас патриотизма!
And no matriotism, either.'	И даже патриотизма нет!
The warrant officer on Yossarian's left was unimpressed.	На уоррэнт-офицера, лежавшего справа от Йоссариана, эти крики не произвели никакого впечатления.
'Who gives a shit?' he asked tiredly, and turned over on his side to go to sleep.	- Дерьмо это все... - проворчал он устало и повернулся на бок, намереваясь уснуть.
The Texan turned out to be good-natured, generous and likable. In three days no one could stand him.	Техасец оказался до того душкой, до того рубахой-парнем, что уже через три дня его никто не мог выносить.
He sent shudders of annoyance scampering up ticklish spines, and everybody fled from him-everybody but the soldier in white, who had no choice. The soldier in white was encased from head to toe in plaster and gauze. He had two useless legs and two useless arms.	Стоило ему раскрыть рот - и у всех пробегал по спине холодок ужаса. Все удирали от него, кроме солдата в белом, у которого все равно не было пути к отступлению: солдат был упакован с головы до пят в марлю и гипс и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

He had been smuggled into the ward during the night, and the men had no idea he was among them until they awoke in the morning and saw the two strange legs hoisted from the hips, the two strange arms anchored up perpendicularly, all four limbs pinioned strangely in air by lead weights suspended darkly above him that never moved. Sewn into the bandages over the insides of both elbows were zippered lips through which he was fed clear fluid from a clear jar. A silent zinc pipe rose from the cement on his groin and was coupled to a slim rubber hose that carried waste from his kidneys and dripped it efficiently into a clear, stoppered jar on the floor. When the jar on the floor was full, the jar feeding his elbow was empty, and the two were simply switched quickly so that the stuff could drip back into him. All they ever really saw of the soldier in white was a frayed black hole over his mouth.	Его сунули в палату ночью контрабандой. Проснувшись утром, обитатели палаты увидели на пустовавшей койке странно вздыбленные к потолку руки. Все четыре конечности поддерживались в таком состоянии неподвижными свинцовыми противовесами, темневшими над головой солдата.
The soldier in white had been filed next to the Texan, and the Texan sat sideways on his own bed and talked to him throughout the morning, afternoon and evening in a pleasant, sympathetic drawl.	Его положили рядом с техасцем, и тот, повернувшись к новому соседу, целыми днями о чем-то прочувствованно вещал ему.
The Texan never minded that he got no reply.	Солдат не отвечал, но техасца это не смущало.
Temperatures were taken twice a day in the ward.	Температуру мерили дважды.
Early each morning and late each afternoon Nurse Cramer entered with a jar full of thermometers and worked her way up one side of the ward and down the other, distributing a thermometer to each patient.	Рано утром и к вечеру в палату входила сестра Крэмер с банкой градусников и раздавала их, чинно шествуя сначала вдоль одного ряда коек, затем вдоль другого.
She managed the soldier in white by inserting a thermometer into the hole over his mouth and leaving it balanced there on the lower rim.	Солдату в белом она всовывала градусник в отверстие в бинтах, под которыми угадывался рот.
When she returned to the man in the first bed, she took his thermometer and recorded his temperature, and then moved on to the next bed and continued around the ward again.	Затем она возвращалась к первой койке, брала градусник, записывала температуру больного, шла к следующему и так снова обходила всю палату.
One afternoon when she had completed her first circuit of the ward and came a second time to the soldier in white, she read his thermometer and discovered that he was dead.	Однажды днем, вернувшись, чтобы собрать градусники, она взглянула на градусник солдата в белом и обнаружила, что солдат мертв.
'Murderer,' Dunbar said quietly.	- Убийца, - спокойно произнес Данбэр.
The Texan looked up at him with an uncertain grin.	Техасец младенчески невинно посмотрел на него.
'Killer,' Yossarian said.	- Душегуб, - сказал Йоссариан.
'What are you fellas talkin' about?' the Texan asked nervously.	- О чем вы, ребята? - не понял техасец.
'You murdered him,' said Dunbar.	- Это ты убил его, - сказал Данбэр.
'You killed him,' said Yossarian.	- Это ты отправил его на тот свет, - сказал Йоссариан.
The Texan shrank back.	Техасец отпрянул:

Читать дальше