Светлана Багдерина - Убыр и гондыр

Находка, не скрывая слез, крепко обняла старуху, поцеловала, хлопнула в ладоши, и колобок покатился в Лукоморье.

Находка ничего на этот раз не путает. Высшую Школу Магии Шантони студенты и некоторые легкомысленные преподаватели так и называли – ВыШиМыШи.

Вернее, до того места, где они были бы у нормального человека, тут же уточнила про себя Серафима.

Серафима очень надеялась, что это была только фигура речи, но кто его тут знает, в стране победившего Октября…

Потому что неосторожно спрятаться им было больше негде, поляна с сабельником и кровохлебкой не в счет.

Серафима очень надеялась, что в их случае это только фигура речи и больное воображение.

По крайней мере, она надеялась, что ее гримаса могла обмануть хотя бы умруна и хотя бы в тумане.

Назвать его завтраком постеснялась даже царевна.

Медведь – зверь большой, а холодильники тогда еще не придумали.

Эвкривия криптолистная, тут же подсказала Находка со ссылкой на шантоньских землепроходцев.

Серафима даже засомневалась в правильности своей теории происхождения слова «древогубец».

Если он у него был как анатомический факт.

Возможно, не в последнюю очередь потому, что назвать ее самой вредной и мстительной у общественного мнения просто не хватало духу.

Надеюсь, читатель понимает, что когда Серафима говорит «приготовим ужин» и «приберемся», то она имеет в виду кого угодно, только не себя. Но не потому, что «не царское это дело», а просто из своего неизменного от времени, места и обстоятельств принципа: «если какое-то дело можно переложить на плечи другого, то человек просто обязан это сделать».

Сколько раз попадало ей от Ярославны за угнанную ступу – ни в сказке сказать, ни столбиком сосчитать!

Вот бы еще знать, каком!

Серафима изрядно сомневалась, что Макмыр можно было разозлить еще больше.

Или, скорее, в ступу.

Кто такая профурсетка, Макмыр точно не сказала бы и под страхом съедения гондыром, но в ее понимании это был некто, кому следовало во всех странах соединяться, потому что кроме своих последних цепей им терять было нечего.