Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)

– Зато я знаю, – старый рыбак, повидавший на своём веку и не такое, деловито принялся поправлять на мужчине одежду. Неожиданно тот застонал. – Ты слышала? – бодрым голосом сообщил он испуганной Лиде. – Человек живой и, как положено в таких случаях, стонет. Подаёт знаки, дескать, я живой и требую внимания.

– Деда, о каких знаках ты говоришь? Он же помирает.

– Помирает – не значит, что помер. И мы не допустим, чтобы, значит, он помер, – продолжая какие-то манипуляции над пострадавшим, уверенно пообещал дед кому-то. – Давай, Лидка, бери его за ноги, я тут связал их его разодранной штаниной, а сам – подхвачу за подмышки.

– А куда мы его понесём? – клацая зубами, отшатнулась девчонка.

– Как куда? В лодку, конечно. Доставим на берег, а там уже люди…

С трудом, хотя мужчина и не был тяжёлым, они доволокли страдальца до лодки и, вытянув её дальше на песок, загрузили несчастного, подложив ему под голову комок сетей.

– Сбегай-ка, девка, принеси вон то, что валяется у самого яра, – махнул старик рукой в сторону, где лежал мужчина. Там что-то чернелось на песке.

Как оказалось, это был пустой грязный рюкзак. Они не стали заглядывать внутрь, а просто положили его на дно лодки, рядом с полумёртвым хозяином.

– Пусть лежит рядом с ним. Ликсеич разберётся, кто он и откуда. – Всё, отчаливаем, – скомандовал Матвей Лукич. Они столкнули лодку на воду, и старик уселся за весла…

– Деда, может я? – робко предложила Лида, всеми фибрами души моля Бога, чтобы Лукич не согласился отдать ей весла. Тогда за её спииной окажется «утопленник», правда, пока вроде живой, но каждую минуту может оказаться мёртвым. А она этого не переживёт.

Лодка, подгоняемая течением и энергичными рывками весел, быстро домчалась до причала.

– Беги, кричи народ, – распорядился Лукич. – Шумни, чтобы фершелицу привели. Да покличь Ликсеича. Он – участковый, ему и разбираться, кто этот человек и как попал в Лисий яр.

Лисьим яром называлось место, где Матвей с девчонкой обнаружили человека.

Лида выскочила из лодки, и словно за ней гнался «утопленник», понеслась к посёлку.

– Кто же ты такой? И откуда взялся? – рассуждал старый рыбак, вглядываясь в изуродованное гнусом лицо чужака. А что это чужак, сомнений не вызывало. Лукич с рождения живёт в посёлке и всех мужиков знает наперечёт.

А можа это тот, которого разыскивали те, с вертолёта, что надысь прилетали в посёлок? Но нет, тот, пропавший, как они сказали, молодой, а этот старый, где-то за пятьдесят, если не больше.

Его рассуждения прервала прибежавшая толпа едва ли не в полпосёлка. Потому как Лида, мчась по улице к Управе за участковым, орала благим матом, что они с Лукичом привезли утопленника.

Тут же явился и участковый на машине, из которой вместе с ним выскочили Лида и «фельшерица» с медицинской сумкой, со всех ног кинувшаяся к лодке.

– Мужики! – крикнул участковый в толпу. – Помогите переложить пострадавшего из лодки на носилки.

Несколько человек кинулись на помощь. Подъехала «Скорая», забрала «утопленника» с «фельшерицей» и, сигналя благим матом, разгоняя толпу, помчалась в сторону больницы.

Участковый уехал на своей машине. Следом за ним кинулся народ, разузнать, кто такой пострадавший, живой ли, и как оказался возле яра.

К больничному стационару прибежало человек двадцать. Потом стали прибегать те, кто только что узнал об утопленнике. Народ прибывал беспрерывно, все волновались. Не часто такое случается, чтобы находили на берегу чужака живого, али утопшего.

– Говорят, что их было пятеро, но выжил только один! – запыхавшись, сообщил толпе прибежавший мужик, похожий на растрёпанный веник. Видать, торопился к разбору.

Его рубаха, надетая наизнанку, у которой пуговицы не совпадали с петлями, была облита какой-то розовой слизью, похожей на клюквенный кисель, а незавязанные шнурки старых кед волочились по земле, отчего мужик постоянно на них наступал и спотыкался.

– А где остальные?! – качнулась толпа к облитому киселём, сгорая от неизвестности.

– Говорят, остальных задрала медведица. А этот, которого нашли, едва убег, – сообщил он.

– Выходит, что скорее всего так, – высказал предположение скрюченный дедок, несмотря на годы примчавшийся к больнице с первой партией любопытных. – Рыбаки видели её у речки с детёными. Говорят, она ловила рыбу и выбрасывала на берег. А потом прикончила подельников этого, который прибёг к яру. – Медведица завсегда так, не оставит голодными медвежат, – добавил мужик, на всякий случай прибежавший к больнице с берданкой. – А когда она с детёными, человеку лучше не попадаться ей на глаза.

– Да-а-а, зверья в нашей тайге полно. Вот в прошлом годе взял я ружьишко, нацепил лыжи и отправился на охоту, – поддержал разговор мужик с незавязанными шнурками. – Иду я себе, иду, как принято, оглядываюсь по сторонам в поисках какой живности, и тут прямо на меня как попрёт преогромная стая волков… штук двадцать, не менее.

– А ты что?! – ахнула толпа, горя желанием хоть что-то узнать новое, хотя и не относящееся к «утопленнику».

– А что я? Сиганул на дерево, уже и не помню, как. И тут окружили, это, они меня, значит, целым полчищем. Морды задрали, оголили клыки, и щелкуют ими, словно оголодавшие собаки, а один из них такой здоровенный, с годовалого телка, видать, ихний вожак, и говорит мне: – А ну слазь! А я ему: – А вот это ты, видел? – и сую ему под нос здоровенную фигу.

– А он что?! – вытаращив от удивления глаза, ахнул сгорбленный старик, продираясь сквозь толпу поближе к рассказчику.

– Что, что! Видать, понял, что со мною шутки плохи, плюнул со злости, да и скомандовал своей зубастой ораве отвалить. После этого я слез с дерева, подобрал ружьё и отправился домой.

– Хорошо хоть ружьё не прихватили! – прокричал с задних рядов тот, что с берданкой.

– А я сразу предупредил их: только попробуйте.

– Да, я вам скажу, ружьё надо беречь, как зеницу ока, – ни к селу, ни к городу начал прибежавший мужик с удочками. Видать, с рыбалки. – Ко мне в прошлую зиму из Нижнеуральска приезжал зять. До ужаса страстный охотник. Его не интересовала дичатина, абы побегать по тайге, да пострелять, а в кого – неважно. Так вот. Нацепили мы лыжи, захватили ружья и – в тайгу. И, как назло, ни одной живности. И тут неожиданно прямо на нас выбегает косуля.

– Вот это да! – восхитился кто-то.

– Мы, это, ружья с плеч – и давай в неё палить. И, что самое главное, ни одного выстрела в цель. И тут на снегоходе, словно из сугроба, выскакивает Кузьмич, ну, наш егерь.

– А-ааа! – закричал он на нас. – Браконьерствуете!

– Да какой браконьерствуем, Кузьмич? – стали оправдываться мы с зятем. – Посмотри, ни одного попадания в косулю. Все патроны израсходовали. Вот, гляди, – показали мы пустые сумки. – Ни одного не осталось.