Александр Иванов - Пегас - не роскошь (литературные пародии)

И снова на дорогу
Один я выхожу.

Какая это мука,
Когда рука молчит,
Когда звезда ни звука
Звезде не говорит.

Я вышел на дорогу
Один без дураков.
Пустыня внемлет богу,
Но я-то не таков!

Лежит на сердце камень,
А звезды ни гугу...
Но уж зато руками
Я говорить могу!

У классиков житуха
Была... А что у нас?
Заместо глаза ухо,
Заместо уха глаз...

Мне, правда, намекали,
Мол, не пиши ногой,
Не говори руками,
А думай - головой!

Парк пел и плакал на ветру
До полшестого,
Хватились в доме поутру:
Нет Льва Толстого.

Куда ж девался Лев Толстой?
Ведь не иголка...

Ведь как-никак - "Война и мир"
И "Воскресенье"...

Парк пел и плакал на ветру,
Выл бестолково.
Хватились в доме поутру:
Нет Фонякова!

В саду следы от башмаков...
Стол, кресло, полка.
Куда ж девался Фоняков?
Ведь не иголка.

Вон приготовлена еда
И стынет кофе.
Неужто сгинул навсегда,
Как на Голгофе?!

Все в панике, кричат: "Эге!"
Ворон пугают.
Ведь как-никак спецкор "ЛГ",
Стихи слагает!

Неужто вышел просто так
И не вернется?
Ведь он писатель как-никак
Он издается!

Ушел, быть может, как Толстой,
Судьбу почуяв?
Ведь как-никак не островой,
Не Феликс Чуев!

И только дворник дед Егор
Стоит смеется:
- да просто вышел он во двор,
Сейчас вернется...

Говорят, что плохая примета
Самого себя видеть во сне.
Прошлой ночью за час до рассвета
По дороге я встретился мне.

Безусловно не веря приметам,
Чертовщиной мозги не губя,
Тем не менее перед рассветом
По дороге я встретил себя.

Удивился, конечно, но все же
Удивления не показал.
Я представился: "Шефнер". Я тоже
Поклонился и "Шефнер" сказал.

Мы друг другу понравились сразу.
Элегантны и тот и другой.
Я промолвил какую-то фразу,
Я ответил и шаркнул ногой.

Много в жизни мы оба видали,
Но свидание пользу сулит.
Я себе рассказал о Дедале,
Я поведал себе о Лилит.

Я и я очарованы были,
Расставались уже как друзья.
Долго шляпы по воздуху плыли,
Долго я улыбался и я.

К чудесам мы приучены веком,
Но такое - не просто суметь!
С умным, знаете ли, человеком
Удовольствие дело иметь!

Не ведая мотива,
Не зная слов, пою.
А песнь легка на диво
И вся - про жизнь
Мою.

Без всякого мотива,!
Без всяких слов пою.
И это все на диво
Коллегам издаю.

Но вдруг один
Читатель
Мне прошептал,
Скорбя:
Когда нет слов,
Приятель,
Ты пой, но про себя...

А день-то бы-ы-л!
Не день,
А праздник вечный,
Коси, коса!
А что ж, оно ведь так!.
А что коса?
Коса, она, конечно,
Не гак.
А гак-то как? И то сказать,
Со смаком!
А смак - он что?
Да просто - смак и смак.
Не упредишь,
Ведь он-то - гак за гаком!
- Изглубока, горстьми,
На то и гак!
А ежли конь?

Он что? Да тут и вовсе,
Навроде да. Не конь, а помело.
Куда за ним? Да некуда...
А возит!
Оно ведь так. Куда ж его?..
Тягло
Из тех времен... А без тягла?
Не в паре ж
Тащиться с ним! А душу - распотеешь!
И - градус внутрь! Нутро
- его ожваришь
- и с перецоком - в тень!
А гак-то где ж?
Забыли, что ль?

Куда там!
Не иголка,
Степану что? И Нюрка - нипочем.
Не охмуришь! Оно ведь не без толку,
Не в баню!
Не заманишь калачом.
Поехали!
Да те ль они, ворота?
А ну-ка, тпру!
Ищи их, тормоза...
И - вот оно! С налета, с поворота
- кувырк!
- Разрыв-трава, кремень-слеза.

У больших озер когда-то
Жил индеец нанабозо,
Был он сильным, мудрым,
Смелым - настоящим храбрецом.
Научил людей он делать
Стрелы, лодки из бересты,
Разводить огонь и сеять
Кукурузу на полях...

В современном Ленинграде
Есть Владимир торопыгин,
Обаятельный мужчина
И талантливай поэт.
Правда, он не только пишет,
Он, бывает, и читает,
Как-то "Песнь о Гайавате"
Прочитал случайно он

Сочинение Лонгфелло
Перевел прекрасно Бунин,
Хмурый, замкнутый мужчина,
Но талантливый поэт.
Призадумался Владимир
По прозванью Торопыгин
И сказал жене он: "Сквау,
Вот как надобно писать!"

Не в стране оджибуэев...
- В несравненном Комарове
В окруженье бледнолицых
За работу он засел.
Сидя в творческом вигваме,
Сочинил про Нанабозо,
Посвятить забыв Лонгфелло
Эти чудные стихи.

Терпенья и мужества впрок накопив
И перед судьбою смиренья,
Спускайся, верней, поднимайся в архив,
Спроси номерное храненье...

Терпенья и мужества впрок накопив,
Душою возвышен и тонок,
Как ныне сбирается прямо в архив
Наш интеллигентный потомок....

Хватило бы только старанья и сил
В бесценные вникнуть страницы...
И вдруг, замирая, потомок спросил:
- а где тут рецептер хранится?

Хранитель архива, бессмертных кумир,
Сказал ему: - Сам удивляюсь!
Здесь Пушкин, там Хаустов, ниже
- Шекспир,
Рецептера нет, извиняюсь!

- Да как же! - Воскликнул потомок, дрожа
И мысленно с жизнью прощаясь.
- Ты режешь, папаша, меня без ножа,
Ведь я ж по нему защищаюсь!

Он столько гипотез и столько идей,
Как помнится, выдвинул славных,
Что должен среди знаменитых людей
В архиве пылиться на равных!

Ответил хранитель, взглянув из-под век,
Спокойным стараясь казаться:
- не лучше ли вам, молодой человек,
За первоисточники взяться...

Распад во много тысяч лет
Эквивалентен дням разлада,
Ведь человек не элемент,
Недели хватит для распада.

Со вторника эксперимент
Как начался, так не кончался...
И так как я не элемент,
То к понедельнику распался.

Глядела горестно жена
Глазами обреченной птицы,
Как быстро муж распался на
Элементарные частицы.