Александр Каневский - Мои эстрадости

Ваш режиссёр

Тореадор

быка окрасил в помидор.

Теперь его в кровавом цвете

не узнают родные дети,

мы требуем согласно смете

вернуть скорей

семьсот рублей.

В противном случае

совхоз будет вынужден

подать на киностудию

заявление в нарсуд,

согласно Уголовному

Кодексу Российскому.

Подписал акт технадзор,

и контролёр,

и ревизор,

и прокурор!»

Акт третий (на мотив куплетов Тореадора)

«На запрос

товарища Хозе

директор студии

вам может сообщить:

Ваши претензии

необоснованны:

бык при сдаче

чувствовал себя,

как бык.

Был окрашен он

с его согласья

на средства студии

эмалью в красный цвет

талантливым художником,

и за его окраску

вам счёт представлен

на сто рублей.

Считаю нужным также известить,

что фильм о Кармен пришлось нам закрыть,

так как наш спонсор быстро разорился,

а режиссёр Тореадор

недавно перешёл

на съёмки фильма

«Розовый осел».

Акт четвёртый (коллективное заявление, исполняемое хором коров на мотив «Хабанеры»)

Срочно требуем для острастки

виновных строго наказать:

болен бык после перекраски,

и никого не хочет знать.

Зря нам дали коровник новый,

напрасно каждой завили хвост,

заявил он, что мы – коровы

и далеко нам до кинозвёзд!

А был

здоров,

любил

коров!

Он дни и ночи с нетерпеньем

на киносъёмки вызов ждёт.

Себя теперь он

без стесненья

Ролланом Быковым зовёт!

Мы сидели с тобой у заснувшей реки,

Пели нам мотыльки и цвели васильки…

И с безумным рыданьем к тебе я припал,

Но тебе я тогда ничего не сказал.

Забурлила река, загремела гроза,

Повалились деревья, согнулась лоза.

Ты стояла в слезах, я тебя облобзал,

Но тебе и тогда ничего не сказал,

Пролетели года над уснувшей рекой,

Ты давно умерла, я покончил с собой.

Хоть в могиле с тобою я рядом лежал,

Но тебе все равно ничего не сказал.

На жёстких нарах я сижу,

На стены голые гляжу,

С утра до вечера мозги себе ломаю:

Чего любовь твоя прошла?

Чего ты от меня ушла?

Ну, хоть зарежь меня, никак не понимаю.

Я вел себя, как жентельмент,

Но иногда бывал момент,

Шо не сдержу себя и выражуся матом.

Работы я не признавал

И регулярно воровал,

Так тут не я – семья и школа виноваты.

Ну, было: я немного пил

И тестю голову разбил,

Но я ж разбил её легонько, не до крови.

На новогоднем на балу

Я платье рвал с тебя в пылу —

Так это ж просто доказательство любови!

Иду я как-то вечерком,

Гляжу, заходишь в чей-то дом,

Какой-то фраер там берет тебя за шею.

Я искусал его, как пёс,

Была там надпись: «горло-нос»,

Но ты ведь знаешь, что читать я не умею.

Тебя к начальству ревновал,

Главбуху ноги поломал,

Так это просто необдуманный поступок.

Ну, было: раз тебя избил,

Под электричку положил —

Так разве ты моих не понимаешь шуток?

Твою мамашу напугал,

Слегка ударил по рогам,

Она загнулась – так она ж была старуха.

Шо я бандит – так это ложь,

Да, я всадил в тебя свой нож,

Но ведь врачи тебя потом спасли, гадюка!

Теперь на нарах я сижу,

На стены голые гляжу,

Пятнадцать лет сижу и голову ломаю:

Чего любовь твоя прошла?

Чего ты от меня ушла?

Ну, хоть зарежь меня, никак не понимаю!

Дайте мне гитару,

Дайте зычный голос,

Дайте коней пару,

И курчавый волос.

Дайте трубку с дымом,

Дайте шаль с каймою,

А еще усы мне

Дайте с бородою.