Марсель Салимов - От смешного до великого. Стихотворения и басни

Хорошо, что есть на свете – смех,
И сатирик трудится, как дворник,
Чтобы мир, где грех лежит, как снег,
Подмести, как свой любимый дворик.

Хорошо, что в русской стороне
Есть ПОЭТЫ, что над злом смеются.
Столько лет они, как на войне,
Заточив перо, с грехами бьются!

В том ряду – великий Салтыков,
И Крылов, и Гоголь с Михалковым…
Ну, а мир наш – и сейчас таков,
Как он был описан Салтыковым.

Всюду те же жадность и обман,
Те же грязь и низменные страсти,
А в законах – темень и туман,
Чтоб скрывать в них преступленья власти.

Бесконечен этот вечный бой,
Он победы не сулит для лиры.
Но тот бой – становится судьбой
Для того, кто выбрал путь сатиры.

Не с того ль не замечает власть,
Как злодеи расхищают блага,
Чтоб вовеки не перевелась
На Руси сатириков ватага?

Только ей не нужно их – живых,
И она, точно бесправных смердов,
Убивает равнодушьем их,
Чтоб скорей – прославить их…
ПОСМЕРТНО.

Стою на вершине Олимпа. Один.
Не я здесь хозяин. Не я господин.
Вон кресло великого Зевса,
А ниже – вход в бездну разверзся.
Я лишь поклониться взобрался сюда
От имени тех, кто уже никогда
Не смогут к Олимпу приехать,
Растаяв в веках, словно эхо…
Чтоб мысли свои в суете не забыть,
Я всё повторял их в дороге.
Мне даже с людьми нелегко говорить,
А здесь предо мною ведь – боги!

– Итак, – обратившись лицом на зарю,
Я начал, – простите за дерзость,
Но не от себя я сейчас говорю,
А от стариков и младенцев —
От ваших потомков, что, словно во мгле,
Живут, разрываясь на части.
Вы стали легендою. А на Земле —
Не стало ни правды, ни счастья.
Вы слышите грохот? То вовсе не гром,
А взрывы ракет и снарядов.
То – зло, беспощадно воюя с добром,
Весь мир уподобило аду.
Когда вы исчезли с Олимпа, то в мир
Явились, страшнее драконов,
Посланники тьмы, что устроили пир
На прахе вчерашних законов.
Они сеют смерть по Земле, сеют страх,
Чтоб съесть нефтеносные страны.
Они утопили планету в кострах
Конфликтов и войн непрестанных.
А те, кто собрал миллиардов мешки
И мог бы весь свет осчастливить —
На мир через чёрные смотрят очки,
Чтоб горя людского не видеть.
Банкир к должникам своим неумолим,
Его не упросишь словами.
Ну кто из богатых взойдёт на Олимп,
Чтоб шею склонить перед вами?
А вот пересечь океаны, спеша,
И, как на закланье, покорно
Склониться главой перед банками США —
Такое для них не зазорно.
Но я не к банкирам пришёл. Мне от вас
Хотелось услышать ответы,
Пока в моём сердце огонь не погас
И не дошагал я до Леты.
Скажите мне, боги Олимпа, скорей,
Когда будет РАЙ на планете,
И станут ли люди – добрее зверей,
И плакать разучатся дети?
Скажите, когда стихнут слёзы и плач,
А власть будет вновь СПРАВЕДЛИВОЙ?
И скоро ль исчезнет последний палач
И жизнь будет снова – СЧАСТЛИВОЙ?

Вздохнула гора. И как жаром огня
Повеяло в воздухе летнем.
И будто бы голос дошёл до меня
С хрипением тысячелетним.
То – Зевс мне ответил, владыка богов,
С далёких своих, неземных берегов:
– Я всё понимаю. Я тысячи лет,
Как некогда гимнам, внимаю
Лишь стонам и плачам, что ищут ответ
На то, почему жизнь земная
Давно стала людям мрачнее тюрьмы,
И властвуют миром посланники тьмы.
Ты видишь – Олимп наш давно опустел,
И нет у нас сил, чтобы править
Порывами чувств и движением тел —
И их, куда надо, направить.
Все эти столетья мы видели вас,
Болели за вас и страдали.
Но нет у нас сил, чтоб спасти вас сейчас —
Мы их вам давно передали!
И я б, как и ты,
Мог спросить всё точь-в-точь,
Да нет моей власти, чтоб людям помочь…

– Спасибо, владыка! Мне ясен ответ.
Прости, что призвал пробудиться.
Но я теперь знаю: чтоб выжил наш свет —
Придётся САМИМ потрудиться.
И в ком ещё бродит дух правды в крови —
Все взрослые, старцы и дети —
Должны мы сплотиться отныне в любви
И зло ПОБЕДИТЬ на планете!

Великий Пушкин знал,
что значит – боль,
И рассказал открыто перед миром,
Как умирала крепостная голь
И вырезали языки башкирам.

Он сострадал им… Как не сострадать,
Когда в России в те лихие годы
Мог с языком и жизнь свою отдать
Любой из тех, кто захотел свободы…

Ну, а сегодня я листаю том
Великого поэта всенародно.
Мой край свободен, как родимый дом,
И мой язык бытует в нём свободно.

Есть Пушкинская улица в Уфе,
И Пушкину там памятник поставлен.
Есть дух свободы в пушкинской строфе —
В башкирских песнях этот дух прославлен.

Сегодня я – совсем не тот башкир,
Что ни запеть не мог, ни молвить зычно,
Что жил, сверкая рёбрами из дыр…
Сегодня я башкир – многоязычный!

Мой голос нынче в каждый дом проник,
Ему внимают в высших кабинетах —
То наш великий пушкинский язык
Мне открывает двери всей планеты.

Пусть видит ныне весь обширный мир —
И сельский житель, и народ столичный, —
Как безъязыкий пушкинский БАШКИР
Сегодня стал башкир —
МНОГОЯЗЫЧНЫЙ!

Пусть со свистом несутся года,
Утекая, как в речке вода,
Но такому – вовек не забыться:
В самом центре башкирской столицы
С чтеньем басен своих и стихов,
Своей смелостью всех восхищая,
Проходимцам грехов не прощая,
Выступал – сам Сергей Михалков!

Во Дворце для нефтяников – сроду
Не сходилось так много народу,
А ведь тут не концерт, не кино,
Тут с поэтом общение… Но —
Зал то дружно смолкал, то смеялся,
Когда в дымке стихов вдруг являлся
Дядя Стёпа – любимый герой…
– Браво! Браво!!! – кричали порой.

Есть великая сила в сатире —
Это чувствуют все во всём мире.
Смех оружие в руки даёт
Тем, кто с пошлостью битву ведёт.
Потому в зале снова и снова
Все просили читать Михалкова.
И, любя сердцем Башкортостан,
Он читал и читал… хоть устал.

И, любовью такой растревожен,
Край башкирский в ответ ему – тоже
Благодарность излил, как пожар,
Скакуна предложив ему в дар.
Но поэт лишь в усы рассмеялся,
От подарка легко отказался,
Руководству «спасибо» сказал —
И ему аплодировал зал.