Константин Костин - Байки из жизни

Ждут. Месяц, два, три. Ну, бюрократия у нас всегда была еще та, так что пока не очень-то и беспокоятся. Еще ждут. Месяц, два, три. Тишина. Уже звонят в министерства, комитеты, интересуются — собственно, когда?

— Подождите, — отвечают. — Сложно такой большой заказ скомплектовать.

Ученые недоумевают — какой большой заказ? В принципе, на Западе все эти химикаты вполне доступны, да и надо-то их — около 100 кг. Бог с ним, дальше ждут.

Наконец-то приходит извещение — заказ укомплектован, собран, только будет не раньше чем через неделю, потому как объем большой. В НИИ, конечно, радуются, но опять недоумевают — какой еще большой? Сто килограммов — это контейнер, примерно как холодильник по размеру.

Проходит неделя, и приходит груз — три таких здоровых КамАЗа с лейблом "СовТрансАвто". Ученые в шоке — как? Зачем? ПОЧЕМУ? Снова звонят в министерства, комитеты, интересуются…

И тут оказывается, что ребята в министерстве, увидев "20 г дигидронитро…", решили, что это опечатка, и исправили "20 г" на "20 т".

Охрана первых лиц государства — одна из первостепенных задач в любой стране. Отсюда и различные силовые структуры, специально обученные водители, бронированные автомобили и так далее. Об уязвимости руководителей можно судить по одному случаю ноябрьским днем 1963 года в Далласе, когда был убит Джон Кеннеди.

Собственно, с вопросами безопасности в СССР все было хорошо. В пользу этого говорит хотя бы тот факт, что происшествий с аналогичным исходом не случалось. И причина тому — высшие меры безопасности, противостоять которым может лишь иная, высшая сила.

Понятно, что наиболее уязвим генсек ЦК КПСС был именно на различных парадах и демонстрациях, когда и он, и другие партийные лидеры, находясь на трибунах на мавзолее, принимали те самые парады. Впрочем, с парадами как раз проблем и не возникало — даже среди военных отбор был о-го-го! На Красную Площадь попадали не только те, кто лучше всех умел поднимать ногу и тянуть носок, а те, кто, кроме этого, был еще и идейно выверен! То есть знал на зубок все сочинения Ленина, материалы съездов КПСС, и имел «пятерку» по научному коммунизму и социалистическому реализму. Так что тут, еще раз повторюсь — проблем не возникало.

Другой вопрос — демонстрации, которые устраивались на 7 ноября и 1 мая. Вот тут шествовать мог любой желающий, и, как показывает практика, не только шествовать. Помню, и я шестилетним ребенком шел в демонстрации, рядом с лозунгом «Мир! Труд! Май!» и нес палку с огромной бумажной гвоздикой на конце. Естественно, красного цвета… но это — так, лирика… возвращаясь к повествованию — курьезы случались разные.

Например, в моем родном Челябинске, как сейчас помню, демонстранты шествовали мимо пл. Революции, затем — по ул. Кирова (сегодня этот участок полностью пешеходный, и называется местным Арбатом), а дальше — по ул. Труда. И вот в самом начале пути — на площади Революции, жил мужичок в практически главном доме города. В этом же доме, не скажу по памяти, сколько в нем этажей 4 или 5, но с высоченными потолками, еще Сталинской застройки, находился тогда гастроном № 1 г. Челябинска и прочие заведения соответствующего уровня. Первый этаж, где эти размещались административные помещения, вообще был с потолками высотой метра 4, а остальные — квартиры, с традиционными для сталинских домов трехметровыми потолками. Понятно, что если он там жил — то и мужичок был непростой. Ударник какой-нибудь там пятилетки, а может стахановец или еще что. Об этом история умалчивает, и сегодня, три десятка лет спустя, установить не представляется возможным. Но факт тот, что каждую демонстрацию, он выходил на балкон с бутылочкой коньячка, и «принимал» шествие.

Идут пионеры — привет мужичку. Мужичок хлопал стопку — ага, привет. Идут комсомольцы — привет мужичку. Вторая стопка — и вам привет. И, вроде как ничего страшного, пока минеральный секретарь не начал антиалкогольную кампанию, вот тогда мужика и… скажем так — просили воздержаться от возлияний в общественном месте. Да где там! Мой балкон — что хочу, то и делаю!

Мужичок этот стал местной достопримечательностью, и когда в очередной раз 7 ноября его не оказалось на балконе — весь город вздрогнул… слухи ходили разные, но чуть больше чем через полгода, 1 мая, мужик снова был на своем места, попивая коньячок, и салютуя рукой.

В Южноуральске, находящимся, как это следует из названия, на сотню километров южнее столицы Южного Урала, был свой фольклор. В этом городке, раз в двадцать меньше Челябинска, заводов было примерно столько же, сколько и в Челябинске. И не было такого случая, чтобы начальник цеха какого-нибудь Фарфорового Завода не порадовал своих подчиненных по случаю демонстрации пятилитровочкой спирта. А, учитывая, что сам Южноуральск, город настолько маленький, что даже общественного транспорта, за ненадобностью, в нем не водилось, то наливайку можно было устроить в любом месте, и успеть к началу демонстрации. А глава горкома долго-долго дрючил после каждого шествия своих подчиненных — откуда же берутся подвыпившие работяги, если продажа алкоголя запрещена еще за день до демонстрации? Опять же, речь идет о времени правления незабвенного М.С. Горбачева.

В Москве, на Красной Площади, понятное дело, все обстояло серьезнее. Перед самими трибунами с Горбачевым и прочими шишками — стояло девятое управление (позже переименованное в ФСО — Федеральную Службу Охраны), справа и слева от мавзолея — слушатели 8-го факультета Высшей Школы КГБ СССР, а в толпе — ребята из седьмого управления (наружное наблюдение). Вот уж тем доставалось… недаром говорят — к пенсии ноги до яиц стирают.

На входе несколько человек из НН вклинивались… тьфу! Внедрялись в толпу, проходили с ней до противоположного конца, где их ждал автобус — быстренько огибал Красную Площадь, высаживал «топтунов», которые снова внедрялись в поток и проходили перед трибунами еще раз… ну и так до конца демонстрации. Ни раз можно было увидеть, как парочка плечистых хлопцев уводила под руки какого-нибудь молодца, у которого из-под пальто выглядывал какой-нибудь плакат, явно антисоветского содержания.

Работа была поставлена на «ура». На крышах, чердаках, сидели ФСОшники с биноклями и рациями… ну, конечно, на всякий случай, и с «веслами», разглядывали в толпе контрреволюционный элемент, передавали по рации, и все — дело в шляпе!

В следующем году, сейчас уже точно и не вспомню в каком, примерно 1987-89, т. е. в самом конце восьмидесятых, на демонстрацию на 1 мая, слушателей 8-го факультета Высшей Школы КГБ СССР разместили в гостинице «Москва». Да-да, в той самой, у которой окна на Красную Площадь выходят. Даже тогда, в конце 1980х годов, с верхних этажей на ночную Красную Площадь открывался совершенно потрясающий вид — огоньки, фонари, красные звезды… ну это снова лирика. Но в большинстве своем в «Москве» селились иностранные туристы, представители всяких совместных предприятий и т. д. То есть — сплошь проклятые капиталисты.