Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

— Ага! — сказал себе свежеприехавший Муссолини. Сел за стол и в промышленных масштабах принялся строчить корреспонденции, в которых его обычные абстрактные и интернациональные капиталисты-эксплуататоры вдруг превратились во вполне конкретных «австрийских капиталистов-эксплуататоров».

— Ага! — сказали ирредентисты, ознакомившись с муссолиниевской писаниной. — Движение наше за национальное освобождение велико и обильно, но так хорошо ругать оккупантов в нём никто не умеет. Приходи, Бенито, и будь нашим вождём!

— Да я как бы не претендую, мне за державу обидно… — скромно шаркая ножкой, отвечал Муссолини. — Ну ладно, уговорили… Побуду немножко вашим Дуче, так уж и быть.

В общем, идея эта страшно понравилась всем заинтересованным сторонам. Кроме австрийских властей. Которые в сентябре всё того же 1909 года последовали доброму примеру швейцарских коллег и вышвырнули Муссолини из Тренто за антиправительственную агитацию. Тут уж возмутилась вся Италия. Негоже, мол, с нашими гражданами так обращаться! Что эти австрияки себе позволяют?!.. Дело о депортации Муссолини дошло аж до парламентских слушаний.

Из скромного заштатного журналиста Бенито в одночасье превратился в имеющего всеитальянскую известность патриота-государственника. На волне этого успеха он усилил свою антигосударственную деятельность, приобретая всё больший вес и влияние в Итальянской социалистической партии. Так, например, осенью 1911 года Муссолини активно участвовал в манифестациях против итальяно-турецкой войны за Ливию, которую именовал не иначе как, цитирую, «актом международного бандитизма», а итальянский государственный флаг обзывал «тряпкой, которую следует воткнуть в кучу навоза».

Такого отношения к государственной символике власти не стерпели и на год упекли его в каталажку. Но поскольку Муссолини был един в двух лицах — одновременно и антипатриот (см. «флаг») и патриот (см. «Тренто»), — суд высшей инстанции сократил срок наполовину. Да и вообще, из отсидки Бенито извлёк сплошные выгоды, ибо его антипатриотическая ипостась, а именно её, ипостаси, способность столь цветисто выражаться, — вызвала бурные восторги коллег-социалистов. Настолько бурные, что едва освободившегося Муссолини уже ждало тёплое местечко главного редактора газеты Avanti! — «Вперёд!», официального печатного органа всея Социалистической партии. Первым же распоряжением на должность своего заместителя свеженазначенный главред выписал из Швейцарии товарища Балабанову. Увы, но исторический шанс был вновь упущен. К тому моменту Бенито уже пару лет как сожительствовал со своей будущей женой, Ракель Гуиди. Так, в духе тихой семейно-рабочей идиллии, оно бы и продолжалось, если бы июльским днём 1914 года Гавриле Принципу не захотелось поохотиться на эрцгерцогов.

С началом Первой мировой войны в итальянском обществе развернулась широкая дискуссия на тему «стоит ли в неё, войну, влезать?» Будучи пацифистом старой закалки, Муссолини в статьях и высказываниях последовательно отстаивал тезис «мир хижинам — война дворцам!» Что вполне соответствовало общей политической линии социалистов. Пускай, мол, капиталисты там друг друга поубивают, нам, пролетариям, потом больше достанется.

Всё изменилось в октябре 1914 года. В «Аванти» появилась статья за подписью главреда Муссолини. Суть её была такова: «Вы знаете, я передумал. Война — это модно, прогрессивно, молодёжно! Глупые капиталисты дадут нам оружие, которым мы сначала поубиваем всех иностранных врагов, а потом, чтобы два раза не вставать, поубиваем и самих капиталистов». Социалистическая партия такому переобуванию на ходу страшно удивилась, все бегали и вопрошали друг друга: «Что это за ерунда в нашей собственной газете?» Адресовать вопрос им стоило бы человеку по имени Шарль Дюма, французскому депутату, который по поручению французского правительства и вручил Муссолини ту самую ерунду в размере десяти миллионов франков, дабы тот слегка порекламировал вступление Италии в войну на стороне Антанты.

Но спросить Шарля никто не догадался, хотя упорные слухи, что Муссолини купили, ходили уже тогда. Всё ограничилось его вылетом из редакторского кресла «Аванти». Впрочем, расстроило это Муссолини не сильно, ибо предприниматель Филиппо Нальди, ещё один французский эмиссар, выдал ему денег на открытие собственной газеты Il Popolo d’Italia — «Народ Италии». Вас всё ещё удивляет, что итальянцы французов недолюбливают?..

В новой газете Муссолини продолжил с увлечением расписывать прелести и радости войны, а заодно — обрушился с критикой на недавних коллег-социалистов-пацифистов. Настолько обидной, что ещё один бывший главред «Аванти», Клаудио Тревес, не выдержал и вызвал его на дуэль. Состоялась она в марте 1915 года. Рубились на саблях, аж целых двадцать пять минут. Тревес получил ранение предплечья, Муссолини — ранение уха. Обеспокоенные состоянием этого жизненно важного органа будущего Дуче, секунданты их растащили, хотя оба дуэлянта выражали горячее желание продолжать. Что характеризует их как мужественных, но совершенно не умевших фехтовать людей. С целью повышения фехтовальных навыков расстроенный Муссолини добровольцем записался в армию. Благо в мае 1915 года Италия всё же объявила войну Австро-Венгрии. Пусть он там пока повоюет, а мы ненадолго вернёмся в октябрь 1914 года.

Когда речь заходит об этимологии слова «фашизм», традиционно вспоминают древнеримские ликторские фасции. Да, это верно. Но лишь отчасти. В итальянском языке слово fascio означает «связка, пучок, охапка». В более же широком смысле — «союз (людей), группа, ячейка». Впервые в этом значении fascio начали употреблять ещё в XIX веке. Так, например, существовали Fasci siciliani dei lavoratori — «Сицилийские союзы трудящихся» — организация, боровшаяся за права пролетариата. Сомнительно, что нищие сицилийские землепашцы испытывали пиетет перед древнеримской имперской эстетикой. Позднее термин стал общеупотребительным для обозначения радикальных групп вне зависимости от их политической ориентации и принадлежности.

Так вот, в октябре 1914 года появился манифест под названием Fascio rivoluzionario d’azione internazionalista — «Революционный союз интернационального действия». Ни к собственно фашистам в современном понимании этого слова, ни к фашистской эстетике он отношения не имел. Муссолини перестанет быть пацифистом лишь через две недели после его выхода в свет. Манифест был провоенным, а среди подписавших его находились представители левых профсоюзных и социалистических организаций. Отдадим Муссолини должное: он не был единственным переобувшимся. На основании этого программного документа в декабре 1914 года родилась организация под названием Fascio d’azione rivoluzionaria — «Союз революционного действия». Вот к её созданию уже активно подключился и осваивающий французские деньги Муссолини. Но это были всё ещё не фашисты, а социалисты и синдикалисты, только за войну. Да, позднее, в 1919 году, они практически в полном составе перетекут в Fasci italiani di combattimento — «Итальянский союз борьбы», переобувшись ещё раз, теперь уже в истинных фашистов, о чём мы поговорим ниже. Этим же запутанным абзацем я лишь пытаюсь сказать, что фашисты подогнали свою будущую эстетику под уже имевшееся слово, а не наоборот — придумали самоназвание исходя из эстетики. Ладно, вернёмся к нашему герою. Как-то ему там воевалось с австрийцами?