Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Немедленно родилась версия о том, что Фашист и в самом деле был фашистом. Двойным агентом, внедрённым праворадикальными группировками в среду анархистов, чтобы их подставить. И что именно он, а не Вальпреда, катался в такси по столь странному и демонстративному маршруту. В пользу этой теории говорили и найденные остатки взрывного устройства. Их изучение тоже вывело полицию на след неофашистских группировок…

Вы всё ещё улавливаете нить повествования и кто там на ком стоял? Если да, то поздравляю, Шерлок! Потому что, скажу честно, я — уже не очень. Если же нет, ничего страшного. Значит, мы с вами находимся ровно в той же ситуации, что и несчастные обитатели Италии, у которых от всего этого в тот момент ум временно зашёл за разум, оставив место лишь смутному чувству, что все без исключения действующие лица преследовали некие тайные и зловещие цели, а власти тщательно скрывали правду.

Это привело к тому, что левые экстремисты всех мастей на некоторое время превратились в неприкасаемых. Если бы полиция изловила очередного анархиста или коммуниста, Италия, с большой долей вероятности, получила бы настоящий социальный взрыв. Настолько велика была в обществе уверенность, что кто-то изо всех сил пытается выставить леваков в роли козлов отпущения. Кого-то ловить тем не менее всё же было нужно. А если не левых, то кого? Ну ладно. Значит, будем ловить правых.

Вслед за таким изменением вектора следствия, однако, начало происходить нечто уж совсем странное. Один из ключевых свидетелей последовал доброму примеру катавшего (лже—) Вальпреду таксиста и заполучил обширный инфаркт. Умереть от которого, впрочем, ему не удалось. Пришлось для верности ещё и выпрыгивать с восьмого этажа больницы. Другие свидетели внезапно ощущали тягу к перемене мест и спешно отбывали за границу. В роли туристического агентства, как выяснится значительно позднее, выступала Servizio informazioni difesa (SID), прямая наследница уже знакомой нам по приключениям генерала Де Лоренцо военной разведки SIFAR. А в ходе обысков на квартирах подозреваемых следствие обнаружило некие документы. О содержании которых я сказать ничего не могу, поскольку они были снабжены грифами «совершенно секретно» и «строго для служебного пользования». Озадаченные следователи пошли за разъяснениями к генералу Вито Мичели, директору SID.

— Есть у итальянской армии могучая военная тайна! — отвечал им генерал. — А больше я вам, гражданские, ничего не скажу. В интересах национальной безопасности.

Короче говоря, расследование зашло в полнейший тупик. Но секреты секретами, а судить-то уже хоть кого-нибудь было надо. Поскольку же оставалось совершенно непонятым кого именно, судить решили всех скопом. С вашего позволения, не буду подробно описывать ход процессов. Они, общим числом восемь штук, тянулись почти тридцать пять лет. На скамью подсудимых в разных сочетаниях и комбинациях присаживались десятки подозреваемых. Но сложить из этой мозаики анархистов, фашистов и спецслужбистов слово «приговор» у суда никак не получалось. Точнее, приговоры выносились в изобилии. То и дело кого-то осуждали на пожизненное тюремное заключение. Однако каждый раз суд высшей инстанции оправдывал всех вчистую за недостатком улик. Подсудимые тоже времени даром не теряли и постоянно сбегали за границу. Их ловили, возвращали, осуждали, оправдывали, снова предъявляли обвинения, пытались добавить в расклад новых свежеизловленных фашистов, надеясь, что в таком виде пасьянс наконец-то сойдётся… Тщетно.

Кончилось плохо. В 2005 году суд высшей инстанции оправдал подсудимых из очередного набора. И постановил считать, что организаторами теракта на Пьяцца Фонтана были всё-таки неофашисты. Но поскольку эти же самые фашисты уже были оправданы этим же самым судом ещё в 1987 году, теперь они являлись неподсудными. Ибо никого нельзя дважды судить за одно и то же преступление. Таким образом, хотя в смерти семнадцати человек кто-то явно был виноват, в то же время — в ней не был виноват никто. И никто не мог быть за это осуждён. Процессуальные издержки суд возложил на родственников жертв. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Интересно, вы ещё помните, с чего начиналась эта глава? Ну там, какие-то студенты по улицам бегали и чего-то хотели… Смею предположить, уже слегка подзабыли, правда? И это очень хорошо. Поскольку даёт наглядное представление о том, как же именно работала Стратегия напряжённости.

По большому счёту, не было никакой разницы, кто конкретно — левые ли, правые — принёс бомбу в здание Аграрного банка. Как в своё время не имело значения, кто конкретно стрелял в толпу в Портелле делла Джинестра. Были это совершенно бессмысленные, если не сказать — глупые, с точки зрения непосредственных исполнителей, действия. Просто дестабилизация обстановки, ничего более. Которая тем не менее приводила к тому, что, воскликнув: «чума на оба ваших дома!» — итальянские избиратели от греха подальше вновь и вновь шли голосовать за привычную, умеренную и центристскую политическую силу. За Христианско-демократическую партию.

Великий генуэзский бард Фабрицио Де Андрэ пел в те времена:

Дестабилизировать, чтобы стабилизировать. Разумеется, одного взрыва для этого было недостаточно. Погодите, однако. Будут и другие. Их мы ещё услышим.

А пока вновь вернёмся в Жаркую осень 1969 года. Гремят студенческие протесты. Рабочие профсоюзы оккупируют заводы и колотят капиталистов-эксплуататоров. Полиция колотит студентов и рабочих. Те, в свою очередь, колотят полицию. Фашисты чувствуют себя, как ребёнок в кондитерской лавке, поскольку тут всё такое вкусное, что они даже теряются, кого же начать колотить первым. И потому колотят любого, кто подвернётся под руку.

Намахавшись и наоравшись за день, по вечерам студенческая и рабочая молодёжь собирается в кабачках и тратториях, чтобы послушать рассказы красных партизан-ветеранов. Партизан безо всяких натяжек героических, но всё же не каких-нибудь, а итальянских. Можно не сомневаться, что в рассказах этих каждый из них лично голыми руками передушил как минимум одну дивизию фашистов. В воздухе разлито ощущение, что мир капиталистического насилия доживает свои последние считаные дни.

После взрыва на Пьяцца Фонтана и смерти Пинелли возмущённый разум этой партизанско-молодёжной Италии закипает. Никто не сомневается: это попытка реакционных сил остановить классовую борьбу. Где-то в Эмилии-Романье, на одном из таких вечерних собраний, какой-то ветеран восклицает: